Смоленск. Храм Михаила Архангела (Свирский)

Когда речь заходит о столь древних храмах, как смоленская церковь Михаила Архангела, очень сложно бывает в подробностях проследить историю их создания. Но зато издалека резче видны все исторические обстоятельства, предшествовавшие и сопутствовавшие постройке
В 12 веке Смоленское княжество переживало бурный расцвет. В 1127 году княжеский стол в Смоленске занял Ростислав Мстиславич, сын великого князя Киевского Мстислава Великого и внук, соответственно, Владимира Мономаха. Как сообщают о нём историки, он был «человек большого ума, набожный и пользовавшийся большим уважением. Его княжение было самым славным временем Смоленского княжества, которое современники называют великим». В особенности заслуживает внимания одно редкое умение князя, а именно- умение ладить с вечем (в Смоленске той поры оно играло не меньшую роль, чем в Новгороде). Жители ценили этот талант Ростислава, и впоследствии, когда он, «будучи уже великим князем Киевским, приезжал в Смоленск,- его встречали граждане за сотни вёрст».
В 1135 году Ростислав, согласно летописному свидетельству, «устроил град великий Смоленск»- то есть выстроил новые укрепления, окружившие город. Сразу вслед за «устроением2пришел черед учреждения в Смоленске самостоятельной епископской кафедры.
Княжество с самого начала 12 столетия нуждалось в том, чтобы иметь свою епископию, однако вопрос о ней постоянно откладывался до лучших времён. Хотел иметь в Смоленске епископскую кафедру ещё отец Ростислава, но не успел её «завести».
И вот, в 1136 году Ростислав Мстиславич, воспользовавшись удачно сложившимися обстоятельствами, создал в Смоленске новую церковно-административную единицу, обеспечив её всем необходимым. В уставе, данном им новопоставленному епископу (им стал грек Мануил), он весьма подробно расписывает те доходы, на которые епархия может рассчитывать, и определяет полномочия церковного суда.
В лице епископа Мануила (+1169) князь нашёл деятельного сотрудника в делах не только церковных, но и политических, и можно смело говорить о том, что в Смоленске в течение нескольких десятилетий осуществлялась пресловутая «симфония властей».
Благополучное устроение Смоленска в это время нашло своё отражение в широко развернувшемся каменном строительстве. Наконец достроили и освятили Успенский собор на «Холме» (то есть на Соборной горе), начатый ещё при Владимире Мономахе. Возвели «церковь камяну на Смядыни»- на месте убиения князя Глеба. Естественно, освящена она была во имя Бориса и Глеба. В загородной резиденции князя появился каменный храм Петра и Павла (дошел до наших дней). Мы называем лишь известнейшие постройки той поры, но их, конечно, было больше, о чём свидетельствуют данные археологических раскопок. Судя по косвенным данным, особое радение проявляли князь и епископ об образовании духовенства. С большой долей уверенности можно говорить о том, что уже в это время в Смоленске появилась школа, и неплохая, где обучались будущие пастыри.
В 1160 году, после отъезда Ростислава Мстиславича в Киев, управление Смоленским княжеством перешло в руки его сына Романа, княжившего до 1180 года и стремившегося во всём продолжать мудрую политику своего отца, в особенности сделав акцент на просвещении. «Вельми учен всяких наук,- хвалит его летописец,- и к учению своих братьев, бояр и многих людей понужда, устрояя на то училища и учителей греческих и латинских своею казной, и не хотел иметь священников неучёных».
И, конечно, он тоже строил храмы. Например, вторая из трёх сохранившихся домонгольских церквей Смоленска (первая, как помним, Петропавловская)- Иоанна Богослова на Варяжках- возведена именно при Романе Ростиславиче. На украшение храмов, содержание училищ и помощь бедным князь тратил все свои средства, и когда он умер, оказалось, что его не на что хоронить. Деньги на погребение смоляне собирали всем миром.
Брат Романа, Давид Ростиславич, заступивший после него на смоленский престол, совсем не походил ни на него, ни на отца. Если Роман, по заверению летописца, никогда не мстил своим врагам, и «на Бозе вся покладывая провожаше» (то есть прощал), то Давид, напротив, был весьма скор на расправу. В середине 1180-х годов он жесткой рукой подавил мятеж смолян («много голов паде»). А мятеж-то явился следствием натянутости отношений между Давидом и вечем. То есть, кк видим, Давид, будучи четвёртым сыном Ростислава, принадлежал уже к новой генерации князей, не желавших мириться со стеснявшими их вечевыми установлениями и мысливших себя единоличными правителями.
Единственное, что унаследовал Давид от отца,- это его безусловное благочестие. При его поддержке Смядынский монастырь, разросшийся вокруг церкви Бориса и Глеба, сделался одним из важнейших духовных центров Руси. Сам храм, построенный ещё Ростиславом Мстиславичем, расширился, приобретя каменную галерею и обратившись в княжескую усыпальницу, а рядом вырос ещё один- Васильевский. До Смоленска Давид княжил в Вышгороде, где покоились мощи Бориса и Глеба, и этим во многом объясняется благоговение князя перед памятью страстотерпцев. Желая и теперь иметь у себя «осязаемую» святыню, связанную с Борисом и Глебом, он перенёс из Вышгорода в Смядынскую обитель их гробницы ( непонятно только- с мощами или без).
В самом Смоленске при Давиде Ростиславиче также продолжалось активное храмоздательство- причём теперь приобретшее новые архитектурные черты.
Дело в том, что в 1186 году Давид ходил на Полоцк, и полочане не решившись вступить в сражение, заключили сним мирный договор, по которому Полоцк фактически оказался подчинённым Смоленску. А так как в это время среди полочан были весьма искуссные в каменном деле мастера, то естественно, что Давид Ростиславич не преминул воспользоваться их услугами.
Оригинальные архитектурные традиции Полоцка, отличные от южнорусских, до того господствовавших в Смоленске, прекрасно принялись на смоленской почве, что доказывает строительство храма Михаила Архангела- тертьего из сохранных смоленских «домонгольцев». Таким образом, мы наконец подошли к главному герою повествования.
Михайло-Архангельский храм возводился во второй половине 1180-х годов- начале 1190-х на западной окраине Смоленска. Заказчиком постройки выступил сам князь и потратил на неё изрядную сумму. Очевидно, церковь была княжеской- то есть находилась или на княжьем дворе, или неподалёку от него. И Давид Ростиславович ежедневно (или почти) бывал в ней. «Сам босяков обычай имеет — по вся дни ходя ко церкви святого Архистратига Божия Михаила, юже бе сам создал во княжении своем...», - это сообщение современника.
Смолян новая церковь поражала своей непохожестью на все другие здешние храмы, своей подчеркнутой каждой деталью «возвышенностью» (в отличие от очень «устойчивых» византийско-киевских церквей). К тому же и внутри она была украшена со всей возможной пышностью. «Такое же несть в полунощной стране, - восхищается летописец, - и всим приходящим к ней дивитися изрядней красоте ея, иконы златом и сребром, и жемчугом и камение драгим украшены, и всею благодатию исполнена».
К сожалению, это — видимо, действительно великолепное — внутренне убранство не только не дошло до наших дней (об этом нельзя было бы и мечтать, зная отечественную историю), но и вообще просуществовало сравнительно недолго.
(Продолжение следует....)

Православные храмы. Де Агостини. № 28.