Грибною тропой. (Продолжение)

Валентин Михалыч Павлов - Человек на грибе. 19 секунд назад Действия "Грибною тропой" (продолжение) А там всех ждали новые неожиданные открытия.. Маленькое зимнее солнышко неуклонно скатывалось за лес , когда вконец измучившийся Владимир Григорьевич наконец стащил ворочающегося и бормочущего Михалыча со снежного намёта в канаву у кромки леса. Глухо ткнувшись в рыхлый , старый наст , Павлов заворочался с новым энтузиазмом и попытался размотать уже намокающую и давящую веревку. "Погодь-погодь , павлов.." - успокоил его Володя - "сейчас на поле выволоку , легче пойдёт." Заснеженное поле приобрело грязно-синеватый оттенок , возвещавший приближение ранних сумерек. Владимир Григорьевич не в первый раз выручал незадачливого свояка , или кем ему являлся ближайший и единственный друг сестры жены... Как бы там ни было , а вытаскивать колченогого носаря из лесных канав и болот приходилось именно профессору Деркаченко , ректору Современного Гуманитарного Университета , автору огромного количества научных статей и двух объёмных книг по менеджменту и управлению. Но тут в Тэле никаких практических преимуществ управление не давало , а давало себя знать холодное зимнее поле , намокшая одежда да этот олух , что в связанном виде едва ли чем отличался от очередного тюка со старой дачной обувью , которую профессор Деркаченко ежегодно доставал с пыльного чердака и тщательно закапывал в близлежащем леске. Количество задубевших пар никак не иссякало и Владимир Григорьевич снова и снова снаряжал очередной тюк и тащил его в лесок , размышляя о тех предыдущих хозяевах дачи , что сохраняли эту ненужную , мятую , одеревеневшую за десятки зим обувку. Не знал профессор и того , что так же ежегодно и с той же завидной методичностью его сын выкапывал эти тюки и вновь рассовывал на чердаке старого финского сарая , создавая эффект причудливого , нескончаемого круговорота. Павлов растопырил освободившиеся руки и захрипел : - Володя , я могу сам. -Да куда ты сам-то , булькаш , потерпи , вон уже метров пятьдесят до калитки. Следом за Павловым тянулась причудливая колея , напоминающая санный путь где-нибудь в Сибири. Володя пригляделся.. На дне неглубокой борозды , прочерченной бормочущим кулём , чернели какие-то мелкие предметы. Они напоминали то-ли изогнутые ржавые гвозди , то-ли дохлых мумифицированных лягушек. Нет времени на разглядывание , дотащить бы неуда. Григорьич приналёг на веревку а Михалыч покорно почертил синеватыми руками по темнеющему в надвигающихся сумерках рыхлому снегу. Профессор уже отчетливо видел очертания дома , туалета , колодца под нереально высокой шапкой снега , видел едва торчащие из под сугробов штакетины забора. На веранде уже включили свет. Колодец высился теперь сказочным лешим или диковинным существом , напоминавшим детство двух Володиных сыновей , названных в честь предка жены-полячки. Григорьич остановился отдышаться. Что же это за штуковины в Михалычевой борозде? Володя перешагнул неудобную , начинающую смерзаться горбоскладную дублёнку в колее , превратившуюся для лежащего в ней Павлова в своеобразный вонючий короб. Володя присел позади лежащего и с трудом нагибаясь к самому снегу , щуря в сумерках подслеповатыми профессорскими глазками, стал разглядывать тёмные сухие закорючки в борозде. Подняв одну и поднеся к самому носу , Григорьич весело и почти по-молодому выкрикнул : - Михалыч ! Так это же грибы! Откуда они сыпятся ? И , правда из разорванного кармана старой дублёнки всю дорогу один за одним выпадали прошлогодние грибки , которые неизвестно как и для чего , Михалыч напихал. - Чудак же ты , Михалыч! Вон какую грибную тропу сделал. До самого леса. На крыльце появилась жена Григорьича Светлана Романовна Дрэмп. -Ну где Вы там?! Ужин уже на столе ! Сколько ждать-то можно?! Володя не стал вдаваться в объяснения , а смиренно поволок дядю к веранде , ведь в Тэле всегда и прежде всего была ЕДА. Даже не сама еда , как продукт питания или принятие пищи , а именно ПРОЦЕСС , ЦЕРЕМОНИЯ. И сегодняшний вечер просто не имел права нарушать эту десятилетиями сложившуюся традицию. С 1975 года , когда Григорьич , будучи еще аспирантом , приобрёл у Львовича , вернее , у знакомой Львовича этот прекрасный и заброшенный , чудесный и запущенный , великолепный в своём хламообразии старый финский дом..