Забытая история...

Котихин Дмитрий Матвеевич.
Родился в 1883 г. в селе Новое, Клинского уезда Московской губернии (ныне - с.Свердлово Конаковского района Тверской области).
В начале 1906 года был призван на службу во флот. Являясь членом подпольного судового комитета крейсера "Память Азова" в 1906 г. принял участие в Свеаборгском вооруженном восстании на Балтийском флоте.
После подавления восстания судом Особой комиссии был приговорен к смертной казни.
05.08.1906г. расстрелян в г.Ревель и похоронен в Балтийском море у острова Нарген.

Революция 1905-1907 годов в России вошла в историю как первая народная революция эпохи империализма. Важной особенностью этой революции являлось то, что главным средством раскачивания была специфическая форма борьбы, как массовая революционная ставка. Первая русская революция потерпела поражение, но влияние ее уроков огромно.

Из позабытых, полузатерянных, документов прошлого встают события, возникают живые человеческие образы. 17 июля 1906 года вспыхнуло преждевременное восстание солдат и матросов в крепости Свеаборг. Двумя днями позже произошли восстания на крейсере «Память Азова» и в Кронштадте, в которых принимали участие наши земляки: матросы Дмитрий Котихин и рабочий-революционер Георгий Конаков.

Крейсер «Память Азова» был флагманским кораблем балтийского учебно-артиллерийского отряда и находился на рейде города Февелия (ныне Таллин). На судах текла повседневная жизнь с мытьем палуб, чисткой меди, ремонтом машин. И в то же время здесь велась активная агитационная работа большевиков против царского самодержавия. Подпольным путем готовилось восстание, которым руководили активные революционеры. Управлял агитационной работой Февельский комитет РСДРП. Часто матросы на берегу участвовали в митингах и на собраниях рабочих. Среди матросов проводились читки газет и революционных прокламаций РСДРП, в которых осуждалось правительство.

На крейсере под предлогом плохой пищи началось восстание моряков. Восстание было назначено на пятницу 14 июля, но оно сорвалось, один из матросов доложил начальству о возможном восстании. На крейсер срочно прибыл военный министр Бирилев, чтобы подавить революционные настроения в отряде, он приказал отправить суда прочь от порта и рассредоточить по заливам, во избежание контактов команд. Крейсер «Память Азова» поставили в тихой бухте Панонвит, в 40 милях от Февеля. 19 июля на крейсере «Абрек», доставлявшего продукты кораблям, тайно, переодевшись в матроса, приехал член Февельского комитета «жов. Оскар» (Арсений Коптюх). Вечером в таранном отделении началось заседание судового комитета – обсуждался вопрос о восстании на судне. Мнения разделились, одни говорили, что надо начинать восстание, другие – надо подождать более достоверных сведений о восстании в Свеаборге. За недостатком воздуха в отсеке решено было членам комитета перейти в другое место, и совещание должны были продолжить лидеры революционных матросов – Лобадин, Котихин, Колодин. Когда члены комитета вышли на палубу, там рыскал офицер Мазуров, который заметил незнакомого матроса. Поднялась тревога, были арестованы Коптюх и Котихин, которого заметили выходившего из таранного отделения. Коптюха посадили под стражу в ванную комнату, а Котихина временно выпустили. После допроса Коптюха было решено списать утром на крейсер «Воевода», отправившийся в Февель. Медлить было нельзя – капитану грозила виселица, и тогда спешно был выработан план восстания. После трех часов ночи было выведено из строя электричество, в темноте были захвачены ящики с патронами, у винтовок были сняты затворы и штыки. Около артиллерийского арсенала расположился Лобадин, а Дмитрий Котихин бросился будить команду со словами: «Вставайте, сейчас начнем». На крейсере установилось двоевластие. С одной стороны лощеные царские офицеры, а с другой – выходец из пролетариев, матрос-революционер Лобадин. Офицеры не выдержали натиска матросов и на моторном баркасе бежали от крейсера. По отъезжавшим офицерам был открыт огонь, командир крейсера был убит, баркас поврежден, и офицеры до берега добрались вплавь. Матросы освободили Арсения Коптюха и он свразу включился в ход событий – вместе с Котихиным, Пенкевичем, Болдыревым и др. матросами стал обезоруживать спрятавшихся офицеров и собирать оружие. Команда крейсера составляла 700 человек. В 4 часа 30 минут на баке выступил перед матросами Арсений Коптюх, был избран командир корабля – Лобадин, был выбран судовой исполнительный комитет в составе: Лобадин, Коптюх, Болдырев, Баженов, Аникеев, Кузнецов, Фубайлов и Орлов. Было решено утором поднять бунт на других кораблях и направляться в Февель. Лобадин объявил, что судовое расписание остается прежним, а служба должна идти по заведенному порядку. В 6 часов утра над крейсером взвился красный флаг и он стал сниматься с якоря…

Надо заметить, что на крейсере оставалось еще много средних и низших командных чинов. Некоторые из них были арестованы, а несколько офицеров были допущены к работе, и это была грубая тактическая ошибка. Матросы недооценили свои способности в управлении судном и привлекли этих офицеров, которые установили контакт с неустойчивой частью команды.

Матросы с «Памяти Азова» приказали другим кораблям подойти ближе и следовать за ним в Февель, но офицеры кораблей решили направить корабли к берегу. На полном ходу выбросились на берег, на прибрежные камни «Воевода» и «Абрек». Команды кораблей рассеялись в лесах побережья. Офицеры миноносца «Поспешный» открыли кингстоны, залили топки и потопили судно. Миноносец №106 скрылся между островами и уплыл в Февель, доложить начальству.

Неудача призвала восставших действовать еще решительнее. Крейсер направился к Февелю. По пути встретился миноносец «Летучий», который не присоединился, и это посеяло колебания в части экипажа. К тому же сыграла свою роль пропаганда офицеров. Многие матросы были неграмотны, не понимали ни своей силы, ни значения происходящего. Анархистские элементы разлагали порядок на судне. Не было точной информации. Крейсер с алыми флагами на мачтах, повторяя подвиг легендарного броненосца «Потемкин», гордо шел в логово царской военщины, в Февель. Вели корабль Лобадин, Коптюх, Котихин и Кузнецов. В четверг 20 июля, крейсер пришел в порт. Контрреволюционеры к этому времени успели испортить оружие. В 6 часов снова собрание собрали, на котором выступили члены судового комитета. А на палубах в то же время вели контрпропаганду офицеры. И на крейсере завязался отчаянный бой. Часть команды не нашла в себе смелости ударить по врагам. Были распушены арестованные офицеры. Революционное ядро мужественно билось с изменниками, но силы восставших угасали. Увидев, что восстание проиграно, застрелился Лобадин. В поддержку изменникам пришли два парохода с жандармами и пехотой. Восставшие матросы (223 чел.) были захвачены и связанные, отправлены в Февель, в Вышгородский замок, а особо опасные в зловещую башню «Маргарита». Вечером были спущены красные флаги, а победители с гнусным злорадством бросились колоть штыками бездыханное тело вождя восстания Лобадина.

В 11 часов вечера к крейсеру, не зная о происходящем, Ревельских революционеров. Они должны были руководить восстанием, но были также схвачены.

Заседания особой комиссии царского военного суда велись спешными темпами с 31 июля по 4 августа. Судьи торопились, подсудным было отказано в защите, а в 3 часа ночи 5 августа 1906 года был прочитан жестокий приговор. Арсений Коптюх и 17 моряков: Колодин Гаврилов, Аникеев, Богданов, Костин, Баженов, Григорьев, Кузнецов, Потапов, Котихин, Илин?, Панкеевич, Болдырев, Бортиков, Крюзков, Кудряшов, Коротков приговаривались к повешению, но по требованию моряков замененному расстрелом. Остальные моряки приговаривались к разным срокам тюрьмы и каторги.

Казнь была совершена немедленно: враги еще боялись восстания в городе, т.к. бастовали рабочие, волновались войска. Пехота местного гарнизона отказались расстреливать моряков. Тогда против приговоренных во дворе губернаторского сада поставили невежественных казаков. Моряков привязали к протянутому канату. По примеру Кптюха матросы потребовали не завязывать им глаза. Но и у казаков-убийц дрогнули руки: после залпа офицеры еще ходили вдоль каната, пристреливая раненных. Тела убитых бросили на дороги и через весь город провезли в порт к барже. Несмотря на ранний час, собрались толпы возмущенного народа, какая-то девушка подбежала и бросила на тела матросов цветы. Еще чья-то рука бросила цветы из окна дома… Расстрелянных увезли и бросили в море возле острова Норген.

Царское правительство записало в свой кровавый список новые жертвы. Даже название мятежного крейсера внушало ему страх, и «Память Азаова» переименовали в Двину, превратив в плавучую базу.

Восстание матросов потерпело поражение. Причинами были его несвоевременность и отсутствие революционного опыта. Но восстание крейсера «Память Азова» во главе с Лобановым, Коптюхом, Котихиным и его товарищами грозно прогремело в России и по всей Европе, заставив дрогнуть царский трон.

В 1976 году у дома, где жил Д.М. Котихин, поставлена мемориальная доска, где написано «Матросы крейсера «Память Азова» не знали, что за три часа до них подняли восстание моряки, солдаты и рабочие города и крепости Кронштадт. Эти события связаны с именем Порфирия Петровича Конакова. Кронштадт напоминал пороховую бочку, в местном гарнизоне было 25 тыс. солдат и матросов. Известие о восстании 17 июля в Свеаборге пришла сюда утром 18 июля, и комитет дал директиву принять участие в восстании. В помощь комитету прибыли из Петербурга рабочие-революционеры Порфирий Конаков, студент политехнического института Арам Т.М. и рабочий Константин Иванов. Первыми задачами были захватить оружие и боеприпасы, обезвредить офицеров и поднять на восстание весь гарнизон и флот.

Мне было 6 лет, когда в семье услышала разговор о том, что расстрелян брат отца Дмитрий. Шли годы, а разговор этот не выходил из головы, тревожил сердце – За что? Когда? Где похоронен? – подробностей я не знала. Позднее спросить было не у кого, родители умерли рано. Но я не теряла надежды узнать о судьбе родного дяди. Долгие и трудные поиски привели меня на родину моих родителей в с. Свердлово Конаковского района. От Алексея Ивановича Котихина я узнала о героической гибели, о том, что он служил матросом на крейсере «Память Азова» и в числе активных участников восстания расстрелян царскими палачами в 1906 году в городе Февель… На доме в с. Свердлово, где родился и жил Дмитрий Матвеевич Котихин, установлена мемориальная доска. Этим самым конаковцы отдали дань уважения светлой памяти славного сына нашей Родины, участника первой русской революции, погибшего за счастье трудового народа…"

Память Азова
Мятеж на «Памяти Азова». Сведения об этом морском офицере собирались по крупицам, но и сейчас они довольно отрывочны. Тем не менее 125-летие со дня рождения капитана 2-го ранга Николая Николаевича Крыжановского не позволяет откладывать еще дальше первую публикацию о нем в российской прессе.
Он происходил из семьи тверских дворян и родился 29 июля 1886 года, видимо, в усадьбе Сидорково Новоторжского уезда, которой его предки владели в течение многих десятилетий. В 1905 году Николай окончил Морской кадетский корпус и служил на Балтийском флоте. Будучи вахтенным начальником крейсера «Память Азова», он участвовал в подавлении мятежа на корабле в 1906 году.
Другим запоминающимся событием начала его флотской карьеры стало участие в оказании помощи пострадавшим при землетрясении в итальянском городе Мессина в 1908 году, когда он плавал на эскадренном броненосце «Слава». В период Первой мировой войны, в последний день 1915 года, лейтенант Крыжановский был назначен на должность флагманского штурманского офицера штаба начальника Минной обороны Балтийского моря. Уже через год ему присвоили звание капитана 2-го ранга, и он стал флагманским штурманом штаба командующего Балтийским флотом.
С 1 декабря 1917-го по апрель 1918 года проводились занятия с последним набором Штурманского офицерского класса. Выпускникам были выданы удостоверения, подписанные заведующим классом Н.Н. Матусевичем (будущий вице-адмирал) и флагманским штурманом флота Н.Н. Крыжановским. В числе выпускников 1915—1918 годов были А.И. Берг, в будущем инженер-адмирал, академик; М.В. Викторов — в 1937—1938 годах начальник Морских сил СССР; Ю.Ф. Ралль, начальник штаба Балтийского флота в 1941—1943 годах, вице-адмирал, кавалер ордена Ушакова 2-й степени под № 1, старицкий дворянин; К.А. Мигаловский, флагманский штурман ВМФ СССР в 1926—1938 годах; К.С. Ухов и Д.П. Малинин, флагманские штурманы Балтийского флота, ряд известных в будущем педагогов и ученых.
Во время знаменитого Ледового похода Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт в апреле 1918 года Н.Н. Крыжановский вел основную колонну из почти 180 кораблей стратегическим шхерным фарватером.
В Гражданскую войну Крыжановский сражался на стороне белых на Юге России, в 1920 году был начальником Гидрографического управления Черного и Азовского морей. Зимой 1921 года он сумел перебраться по льду Днестра в Румынию, служил в Бессарабии, а в 1923 году уехал в Югославию и некоторое время работал на съемках рек.
Осенью того же года Николай Николаевич прибыл в Нью-Йорк и последующие 40 лет прожил в этом чужом ему городе небоскребов. Он участвовал в деятельности русской эмиграции, возглавлял «Общество бывших русских морских офицеров в Америке». Высокая образованность, опыт и талант картографа обеспечили ему на долгие годы место научного сотрудника Американского географического общества, в котором он занимался составлением карт Южной Америки.
Крыжановские
Крыжановский вышел в отставку в возрасте 72 лет и в последние годы жизни переводил с русского для Колумбийского университета научные статьи по геологии, гляциологии и картографии. Умер 10 января 1964 года и похоронен на русском православном кладбище женского Новодивеевского монастыря, расположенного в местечке Нануэт в 30 км к северу от Манхэттена.
Его жена Екатерина Васильевна Крыжановская была единственной сестрой адмирала А.В. Колчака. Если верить материалам допроса Верховного правителя России перед расстрелом, она бесследно исчезла в революционные годы. Скорее всего, адмирал таким образом пытался обезопасить своих близких, как это он пытался сделать в случае со своей гражданской женой Анной Тимирёвой. И до сих пор встречается версия, что Екатерина Васильевна с дочерью Ольгой были похоронены на одном из ленинградских кладбищ, которое ныне не существует.
В действительности мать и дочь жили какое-то время в Петрограде, а когда Николай Николаевич был уже в вынужденной эмиграции, переехали в Херсон. А последние годы жизни Екатерина Васильевна доживала в Ярославской области, в Рыбинске, где и умерла. Ольга Николаевна Крыжановская также дожила здесь почти до кончины, а в середине 1970-х годов племянницу Колчака поместили в дом престарелых в селе Арефино (конечно, никто из медперсонала не догадывался о ее родстве с адмиралом). По воспоминаниям близких, Ольга Николаевна не раз делала резкие заявления в адрес некоей женщины, разрушившей семью дяди-адмирала. Речь шла об Анне Васильевне Тимирёвой, которая волею судьбы две из своих многочисленных ссылок — в 1947—1949 и 1954—1960 годах — отбывала именно в Рыбинске (а с 1949-го по 1954 год она жила в ссылке на 101-м километре от Москвы, в поселке Озерки Конаковского района). На встречу, которую предложила Тимирёва, Ольга Крыжановская не пошла.
Одно из самых запоминающихся событий в жизни нашего земляка, морского офицера Николая Крыжановского, конечно, матросский бунт на крейсере Балтийского флота «Память Азова» 1—2 августа 1906 года. В советской историографии он был представлен как зверски подавленное царскими сатрапами героическое восстание. Другие интерпретации, естественно, исключались.
Ситуация развивалась так. В 1906 году крейсер был флагманским кораблем учебно-артиллерийского отряда Балтийского моря. Среди команды и переменного состава учеников выделилось несколько революционно настроенных людей. Они вели с матросами разговоры политического характера, читали им «левые» газеты и большевистские прокламации. Вечером 1 августа на корабль, стоявший в бухте близ Ревеля (Таллин), незаметно перешел переодетый матросом агитатор Арсений Коптюх. Ночью его арестовали и решили немедленно отправить в Ревель. Часть команды взбунтовалась, раздались выстрелы. Был смертельно ранен вахтенный начальник и тяжело ранен старший офицер. Через короткое время были убиты еще несколько офицеров и судовой врач Соколовский, а командир крейсера Лозинский получил несколько тяжелых колотых ранений штыками в грудь. Большинство офицеров попытались спастись на баркасе, но бросившийся в погоню паровой катер с 37-мм пушкой прицельным огнем погубил немало жизней командиров. На крейсере матросы арестовали оставшихся двух офицеров.
Утром был подан сигнал прочим судам, стоявшим на рейде, присоединиться к бунту, но те отказались повиноваться. К вечеру крейсер стал на якорь на ревельском рейде, и команда заметно остыла. Приказ главарей мятежа немедленно расстрелять всех артиллеристов, которые отказались обстреливать другие корабли, не был выполнен, и сами они были арестованы. Освобожденные мичманы Крыжановский и Сакович возглавили окончательное подавление мятежа.
К суду были привлечены 91 нижний чин и 4 штатских. 18 августа 18 бунтовщиков были расстреляны и похоронены в море, 12 матросов приговорили к каторжным работам на срок от 6 до 12 лет, 13 нижних чинов разослали по дисциплинарным батальонам и тюрьмам, 15 присудили к дисциплинарным наказаниям, 34 матроса были оправданы. Крейсер был лишен Георгиевского флага и стал учебным судном «Двина».
В 1948—1949 годах в издававшемся в Нью-Йорке журнале «Морские записки» Николай Николаевич Крыжановский опубликовал в трех его томах свои обширные и бесценные по содержанию воспоминания о бунте на «Памяти Азова» и его подавлении.
Газетная площадь не позволяет воспроизвести их хотя бы в основных извлечениях, но некоторые подстрекательские действия ревкома просто поражают. Матросов корми-ли прекрасно, и это раздражало революционеров. Однажды, пишет Крыжановский, «революционный комитет перед раздачей обеда влил в котлы какую-то химию. А кокам было сказано, что, если они заикнутся, не быть им живыми. Официально, конечно, никто не признался, но мы узнали об этом».
Во время бунта старший механик полковник «Максимов хотел что-то достать или спрятать какие-то семейные реликвии или карточки. В это время в его каюту ворвалась ватага вооруженных мятежников во главе с машинистом Бортниковым. Наскочив на Максимова, Бортников начал бить его тяжелым рашпилем по голове. Другие тоже приняли участие, и Максимов был забит насмерть».
Страшно цитировать многочисленные подробности, которые воспроизводит в своих воспоминаниях Крыжановский. Но это и есть та правда, которая была скрыта от нас.
Сидевшие в каютах под арестом офицеры Крыжановский и Сакович «узнали, что большинство команды революционерам не сочувствуют, считают, что произведенный бунт есть страшное преступление и убийство… Но комитет держал власть страхом, террором, решительными, беспощадными действиями». Николай Николаевич очень сдержанно пишет о своей роли в окончательном подавлении бунта, но ясно, что она была основной, и именно благодаря ему не было допущено самой большой крови.
«Надо признать, — писал Крыжановский, — что расправа во время мятежа с офицерами была довольно жестокая. Когда часть офицеров убили и ранили и оставшаяся в живых горсточка стала отступать на баркасе, то вдогонку по баркасу стреляли из пушек и сделали снарядами 20 пробоин. С затонувшего у берега баркаса остатки офицеров, почти все раненые, старались добраться до леса. Мятежники на катере с пушкой преследовали баркас, стреляли из пушек и ружей и хотели высадиться на берег, чтобы перебить раненых в лесу, но не могли высадиться, т.к. катер сел на мель. На корабле, пока офицеры были здоровы и вооружены, избиение происходило из-за угла: стреляли из коечных сеток, из катеров и шлюпок с ростр, из-за всяких укрытий».
Источник: http://konakovobiblioteka.ru/p...-selo-sverdlovo.html

Печальная история.

Спасибо за очень интересный рассказ! Многое мы из своей истории не знаем (да и не особо хотим знать, увы)...
5++++

К сожалению молодежь не очень интересует. :-(