Олег Зотов – известный петербургский fashion-фотограф.
За свою карьеру он снял множество знаменитостей. Именно люди интересны Олегу в качестве объекта съемки: между ним и героями фотосессии происходит невероятный энергетический обмен.
Олег много работает, выходной день для него – нетипичное явление. А еще Зотов – очень веселый, дружелюбный, обаятельный человек с отличным чувством юмора.
– Традиционный вопрос: с чего все началось? Как вы пришли в фотографию?
– О, это давняя история, почти легенда. В нашем пионерском лагере был фотокружок. Мне дали фотоаппарат. Еще не закончилась первая пленка, а я уже снял очень красивый кадр: коленки девушек. Меня, конечно, потом долго ругали: как можно было так промахнуться – целиться в лицо, а попасть в коленки? Но я-то понимал, что вовсе не промахнулся, а наоборот, сделал отличный снимок. Причем сразу осознал, что лица – не главное в девушках(смеется). Мне было 12 лет. Так я и стал фотографом.
В мое время не было специальных школ, где учили бы фотографировать. К тому же, не было аппаратуры, профессиональных вспышек. Зато в те годы существовала некая магия фотографии – отснять, проявить, напечатать…
Началась перестройка, я попал в рок-клуб и стал его фотографом. Это были отличные времена – Гребенщиков, Кинчев, Цой… Я не застал времена «Битлз», когда люди плакали, дрались и безумствовали на концертах, но мне довелось увидеть советский вариант – полное повторение, милиция разгоняла концерты, пикеты… У меня сохранились фотографии с одного выступления: на сцену вышли какие-то панки, их лидер спел песню, достал стекло, порезал себе руки, стать петь следующую, выбежали какие-то люди, увезли его на скорой… «Забавные» были времена.
Я не хотел быть репортажником, но репортажная фотография из рок-клуба содержала в себе некоторый элемент художественности. Поэтому я продолжал работать и очень удивился, когда в одно прекрасное утро проснулся и расхотел снимать. Мне надоело. Тогда я обратил внимание на другие жанры. В те годы были популярны ярмарки-продажи. Что это такое? Прямо на Невском проспекте можно было поставить лотки, стенды и торговать фотографиями. Спрос был огромный. Даже сейчас помню цены: маленькая фотография 18×24 стоила два рубля, а большая, 24×30, три. Было очень весело. Подходили люди – те же Гребенщиков, Кинчев; кто-то приносил пиво, кто-то кофе. Вечером я полез в карман и обнаружил в нем 160 рублей, тогда как зарплата инженера составляла 130 рублей в месяц. Стало ясно, что пора в этой жизни что-то менять. Я ведь был инженером, специалистом по космической связи, зачем-то отработал 5 лет по специальности, поступил в аспирантуру и оттуда прямиком ушел в фотографию. Снимал все, что подвернется – рекламу, буклеты, каталоги…
– То есть никакого художественного образования не было?
– Не было. Диплом никто никогда не спрашивал.
– Но ведь для съемок рекламы нужен, например, свет. Сами учились ставить?
– Вы знаете, однажды я прочел, что настоящим мастерам свет не нужен. Долго в это не верил. У меня тогда было множество отличных вспышек. Но с годами я научился работать с четырьмя вспышками, потом с тремя. Сейчас мне совершенно все равно – есть свет или нет его. Я сделаю хорошую картинку в любых условиях.
– Если посмотреть на работы многих фотографов, то видно, что даже на пленэре часто используется свет.
– Одно другому не противоречит. Я и сам люблю использовать свет на улице – получается интересный результат. Но это так здорово, когда ты не зависишь ни от чего. Ты едешь куда угодно и знаешь, что все сложится наилучшим образом – солнце выйдет, когда надо, человек придет в правильном настроении и даже стилист совершенно случайно захватит нужные именно тебе инструменты. Эта гармония приходит с возрастом. Если рассол приготовлен правильно, то совершенно неважно, хочет огурец или не хочет – через две недели он будет идеальным продуктом. Вот такой принцип соленого огурца. Как-то все само собой происходит. Поэтому и над сайтом своим толком не работаю, и рекламы никакой не даю.
– Вы фотографируете много лет, а первую персональную выставку сделали совсем недавно…
– Год назад. Мне самому было лень этим заниматься, но нашлись организаторы. Было представлено 70 работ – для моновыставки довольно много. Я мог и 200 выставить, и 500, но не хотелось никого утомлять. И тут на меня сразу обрушилась питерская известность (смеется). С одной стороны, было, конечно, очень приятно. С другой, я не мог ходить в торговые центры – меня там сразу узнавали и приставали с вопросами. Идешь в ресторане, простите, в туалет – и сразу: ой, а вы фотограф? Я спрашиваю: как вы это определили? В какую минуту? Я отношусь к таким вещам спокойно. Мне давно не двадцать лет.
Теперь планируется выставка в Москве.
– А кто выбирал работы для выставки?
– Я сам. Что мне нравится, то и выбрал. Отобрать 70 известных людей было очень легко.
– Кто обрабатывает ваши фотографии? Вы сами? Или есть специальные люди?
– Я известен тем, что не обрабатываю фотографии. Стараюсь сразу достичь нужного эффекта. Да и зачем? Я понимаю, чего хочу, я умею это делать. Музыкант ведь слышит ноту до того, как он ее сыграет. Так и фотограф. Есть свет, есть модель, которая делает то, что мне нужно. Говорят (и я согласен), что мои фотографии – это всегда немножко спектакль с некоей драматургией, в них есть характеры и действие.
– То есть вы заранее продумываете, какой образ кому подходит?
– По-разному. Огромная роль принадлежит импровизации, вдохновению. Иногда чтобы что-то придумать, нужны доли секунды.
– Вы работаете с частными лицами?
- Очень мало. Потому что я не понимаю, что с ними делать. То есть, конечно, понимаю, но это долго, дорого и не так интересно. Если есть возможность снять звезду, то надо снять звезду.
– А как стали появляться звезды?
– Первая съемка была с журналом Maxim. Ко мне пришел фоторедактор Вадим Ясногородский и сказал, что хочет посмотреть мое портфолио. Смотрел он его со скучнейшим видом и в итоге объявил: «Да, неплохие работы. Мы хотим, чтобы вы для нас что-нибудь сняли». «Здорово! – ответил я. – Журнал Maxim – это же по-настоящему круто! Только я не понимаю, почему у вас такой скучающий вид?».
Теперь-то я понял, конечно. Редактор просматривает порой несколько портфолио в день. Для него это не событие: сидит, скучает, потом хвалит работы. Мне всегда было интересно, как же тогда выражается
недовольство? Потом объяснили: сначала из кабинета вылетает фотограф, а за ним его портфолио. А когда человек спокойно смотрит твои фотографии – это высшая похвала!
Давным-давно я прочел у Хельмута Ньютона такую фразу: «Никогда не поймешь, что в голове у этих редакторов». Я не вправе их учить. Мое дело – снять так, чтобы я был доволен собой, а дальше пусть делают с моими снимками, что хотят. Я оставляю за собой право сказать: мне не нравится, что вы выбрали и как сделали. Могу рассказать, почему я так считаю, но никогда не буду воинственно спорить. Если мне совсем уж не нравится фотография, я ее просто уберу заранее.
Итак, вернемся к той первой съемке. Я позвонил модели, а она мне говорит: «Олег, у меня есть проблема, которую не хотелось бы обсуждать по телефону». Приезжает – и выясняется, что девушка на седьмом месяце беременности. А в журнале торопят: у нас статья готова, нам надо, скорей-скорей! Тестовые фотографии всем понравились, и я решил попробовать. Пока мы собирали стилистов и прочих помощников, прошло еще две недели. У девушки совсем поменялся взгляд (надо сказать, что у беременных на каком-то сроке взгляд меняется, он становится направленным внутрь). Но неважно. Сняли. Все получилось.
С тех пор меня стали приглашать журналы, а потом и сами звезды. Что любопытно, у звезд работает «обратное» сарафанное радио. Звезда может сказать: «Олег, ты меня так классно снял, так замечательно! Меня все спрашивают: кто же тебя так снял? Но я никому-у-у не скажу!». Однако продюсеры меня как-то находят (улыбается).
– А как вы находите общий язык со звездами?
– Что удивительно, такой проблемы нет. Помню, у меня впервые была съемка с Инной Гомес. Мне сказали: «Олег, она очень хорошая. Если ты найдешь с ней общий язык, то у вас получится потрясающая фотосессия». Я приехал в Москву. И вот подходит ко мне красивая девушка и говорит: «Олег, это вы? Я Инна Гомес, мне о вас много рассказывали. Я очень хочу найти с вами общий язык, чтобы у нас получилась хорошая фотосессия!».
Многие говорят, что звезды ведут себя капризно. Я ни разу не видел такого на съемках. У нас же общие интересы! Более того, после первой же съемки мы всегда друзья. Звезда – это ведь сгусток энергии. Она сама по себе достойна внимания. Понятно, что если снять Андрея Аршавина или Веру Брежневу, то фотография будет интересна всем сама по себе. Но если к этому добавить еще и ситуацию, историю, то получится совсем здорово. Например, я снимал Лену Беркову в образе Королевы. Она ведь настоящая королева секса. Обнаженная девушка должна выглядеть как леди. Или Ксения Собчак. У нее есть давно проверенные, отточенные позы. Она приходит на съемку и сразу отработанно их принимает. Вообще есть несколько красивых, испытанных поз, которые нравятся мужчинам, даже придумывать ничего не надо. Я говорю: «Ксения, а теперь давайте попробуем что-нибудь другое». И она соглашается, а потом смотрит на результат и говорит: «Да, продолжайте, у вас хорошо получается». В общем, мы сотрудничаем.
– Чем отличаются придуманные вами для съемки истории?
– Есть понятие формата. Maxim – это один формат, Playboy –совершенно другой, хотя в кадре то же обнаженное тело. Есть еще fashion-съемки, где основной смысл, первое слово – «странно». Потом уже «красиво», «стильно», но в первую очередь «странно». Потому что если это не странно, а обыкновенно, то в чем же мода?
– А где, кстати, обработки больше?
– В «Плейбое».
– С fashion-фотографией в нашей стране особая, сложная история…
– Уже, наверное, нет. Мы видим, как снимают на Западе, и перенимаем.
– Хорошо, допустим, есть идея, которая подходит под формат издания. Как она доводится до героя съемки?
– Как правило, я ее честно озвучиваю. Например, мы решили снимать Николая Валуева. Обстановка была немного нервозная – согласится ли? Николай приехал, и я рассказал ему историю про русского богатыря, который бреется топором. У меня была и запасная идея: я хотел снять то, что видит в последнюю секунду человек, получивший нокаут от Валуева: перчатка, лицо… Валуев сказал: «Нет, тут я не буду сниматься обнаженным». То есть первая идея ему понравилась, и он снялся обнаженный с топором, а вторая – нет.
В целом мне доверяют. Ведь если все получается красиво, то неважно, как я это сделал! Может, у меня в камере сидит человек с Фотошопом и сразу выдает красивые картинки? Идей у меня много. Их, конечно, воруют.
– Что бы вы посоветовали начинающим фотографам? Как сделать успешную карьеру?
– Я очень не люблю, когда мне пишут что-то вроде: «Здравствуйте, Олег, я молодой фотограф, подскажите, с чего мне начинать…». Представьте себе, что вам надо сдать экзамен на водительские права. Вы приходите к Шумахеру и спрашиваете, как это лучше сделать. Так вот, его советов слушать не надо! Мой ответ – идите в фотошколу, достигните какого-то уровня, а уже тогда начинайте интересоваться. А что я могу подсказать? Какой фотоаппарат купить? Не знаю. Я снимаю профессиональными, достаточно навороченными камерами и совсем не знаю технику, которая находится уровнем ниже. И в руках не держал, и сколько стоит, не знаю.
– Часто встречается такой подход: вот куплю я себе фотоаппаратов, объективов, вспышек; сниму три свадьбы, сделаю портфолио – и все, я фотограф. Стоит ли начинать с таким настроем?
– Пробовать начинать, наверное, стоит. Если нравится. Я всегда покупаю технику, которая мне нравится. Новая техника дает новые возможности.
– А где вы покупали свой Хассель?
– Мне привезли из Москвы. Наверное, дешевле было бы слетать за ним в Америку, но мне так проще. Лучше я потрачу это время на работу – заработаю больше.
– Какой камерой вы снимаете в путешествии?
– В путешествия я беру Хассель, реже Canon. Вдруг мне встретится что-то красивое, а я не смогу это запечатлеть, потому что камера недостаточно качественна?
– И не тяжко таскать такую сумку?
– Когда я летаю куда-нибудь снимать, то беру с собой 80-85 кг аппаратуры. Это, конечно, со светом, с генератором и так далее. Я привык. Мой любимый генератор – Broncolor, хотя для улицы лучше подходит Profoto. Они отличаются лишь нюансами, и то, и другое – отличная техника. Таскать сумки мне не тяжело – я занимаюсь йогой шесть лет, не унываю, не устаю, не жалуюсь, особенно на съемках. Все на внутренней энергии. И никаких наркотиков! Алкоголя и мяса, к сожалению, тоже.
Но мы немного отвлеклись. Вернемся к рекомендациям для начинающих. Я советую брать работы хороший фотографов и копировать их. Хельмут Ньютон, Ричард Аведон – подойдут; еще я очень люблю Тестино, Мондино, Лашапеля – последний оказал на меня огромное влияние. Одним словом, нравится тебе фотография великого мастера – бери и повторяй. Только не старайся улучшить его снимок, делай как он, один в один. Потом поймешь.
– В программе некоторых фотошкол есть подобные задания: проанализировать фотографию классика и сделать выводы для себя.
– Это лучший способ учиться. В мое время, лет тридцать назад, не было никаких альбомов. А сейчас – пожалуйста, все что угодно, только зайди в Интернет!
– У вас есть команда постоянных сотрудников?
– Есть люди, с которыми мне очень нравится работать: стилисты, визажисты. Помощников у меня сейчас нет, их всегда было очень мало. Самый известный из них – Костя Черепков, который проработал со мной полтора года. Сейчас он снимает Тимати, Пугачеву, Зверева, Лазарева.
Я сам свет поставлю лучше и быстрее, чем любой помощник, потому что знаю, как.
– Фотография для вас – это?..
– Способ жизни. Веселый и классный.
– Вы будете праздновать с нами День фотографа в следующем году?
– С удовольствием!
– Есть ли в вашей работе понятие сезонности?
– Пару лет назад был такой случай. Просыпаюсь я второго января – а снимать ничего не надо. Третьего началась паника: никто не звонит и ничего не заказывает! Тогда я пошел в магазин, купил комбик, электрогитару, и четвертого января устроил съемку сам. Пока готовился к ней, решил все это включить и попробовать. Мне так понравилось! Так что теперь я играю на электрогитаре. Друзья привезли из Нью-Йорка потрясающий инструмент. Половина всех звезд с ним снялась.
Я жадный до работы. Мне нравится работать.
– Есть ли у вас личные творческие проекты?
– Все они заканчиваются одинаково: не успеешь снять – сразу находится заказчик. Конечно, интереснее всего фотографировать людей, но вообще я снимаю все. И это тенденция, причем очень правильная. Раньше ведь как было? Интерьер снимает интерьерщик; ювелирку – тот, кто всю жизнь занимался ювелиркой, и так далее. А потом появились по-хорошему наглые креативные fashion-фотографы, задача которых – придумать нестандартный ход, чтобы получилось что-то новое. Они понятия не имеют, как надо, но они точно знают, как не надо, как уже было. И этих людей стали приглашать.
– Сколько съемок в день вы проводите?
– Стараюсь одну, но иногда приходится и две, и три. Всячески пытаюсь этого избежать, но не всегда получается. Приходится выкладываться.
– А что бы вы не стали снимать ни при каких обстоятельствах?
– Любимая женщина хочет, чтобы я не снимал обнаженное женское тело (смеется). Я пытаюсь отстоять свои права. Наверное, я беспринципный. Мне практически все интересно. Но вот страдания собаки я бы не стал снимать, я очень люблю собак.
– А свадьбы?
– С удовольствием! Я часто снимаю свадьбы звезд, высокопоставленных лиц. Но снимаю своеобразно. Самое тоскливое для меня – это свадебный альбом. Вот вы приходите в гости и в первую очередь слышите: «Хочешь посмотреть наш свадебный альбом?». И вы понимаете, что сейчас вам дадут подборку снимков, где будет изображена невеста сидя, невеста стоя, невеста в платье… тоска безумная. У меня же выйдет всего 10-12 фотографий, но это будет хорошо поставленный, продуманный fashion-рассказ о свадьбе. Как правило, люди, которые слышат такие речи, сначала очень удивляются: а как же родственники? Пригласите папарацци, будут вам родственники! И вдобавок еще 2-3 тысячи снимков, до которых никогда не дойдут руки. А мои 10 фотографий вы будете смотреть часто и с удовольствием, выставлять в социальных сетях, хвастаться перед друзьями, и людям будет нравиться. Я считаю, это отличный подход. Как папарацци я не снимаю.
Комментарии: