В 1999 году Бертран приехал в Гонконг, где и провел свою первую персональную выставку. Его творческий путь довольно необычен. Он изучал прикладное искусство в Школе искусств Буль в Париже, которая славится своей демократичностью и непревзойденными методиками обучения. В семнадцать лет Виржиль Симон Бертран открыл для себя фотографию и все радости работы в фотолаборатории. Тогда он поступил в Высшую школу графических искусств, однако ему показалось, что практики недостаточно. Без сомнения, путешествие в Камбоджу и во Вьетнам в 1992 году, когда он пересек обе страны на велосипеде, стало определяющим фактором, повлиявшим на дальнейший ход его жизни. Попадая в затруднительные и опасные ситуации, «в состояние абсолютной уязвимости», как говорит сам Бертран, он осознал всю хрупкость жизни. Опыт съемки в Косове в качестве ассистента фотографа агентства Sygma зимой 1992–1993 года позволил ему задуматься над этикой фотожурналистики, дилеммой, перед которой оказываются многие фотографы СМИ: подделка изображений или фотомонтаж, искажающие реальность с целью угодить публике.
Бертран бросил Школу графических искусств, чтобы полностью посвятить себя фотографии, и в сентябре 1993 года ему удалось поступить в Национальную школу фотографии в Арле (Юг Франции). Однако и здесь его постигло разочарование: «Вопреки моим ожиданиям все шло не так, там царила атмосфера фанатизма, полнейшее презрение к прикладной фотографии, а это ведь лучшее средство для наработки техники и, главное, предлог для знакомства с новыми людьми. Конечно же, можно совсем замкнуться в себе, но это лишь ведет к полной изоляции, художник иссякает, истощается, ему неоткуда черпать энергию. Двери нужно открывать, а не запирать на замок», — говорит Бертран. Он уехал из Арля обратно в Париж, где стал работать в Парижской опере, делая портреты актеров и танцовщиков: «Я практически паразитировал в Опере, с танцовщиками у меня были особые отношения, это был необычайный опыт, но бывали и свои трудности». Этот опыт пригодился ему после того, как фотограф подписал контракт с американской труппой в Нью-Йорке.
Стажировка в агентстве Magnum Photos летом 1993 года познакомила его с сущностью репортажной фотографии. Он проявлял пленки Аббаса, фотографа агентства Magnum Photos иранского происхождения. У Бертрана была возможность смотреть полные контактные листы репортажей — например, фотографии Йозефа Куделки, запечатлевшие события в Праге весной 1968 года. «Не больше тридцати пленок, но насыщенности необычайной. Кажется, что ты сам там находишься», — говорит о них Виржиль Бертран.
После прохождения обязательной военной службы в 1997 году Бертран переехал на Тайвань, где он бывал прежде в качестве туриста. Там он занялся коммерческой фотографией, особенное внимание уделяя архитектурной съемке. Однако на Тайване индустрия коммерческой фотографии была не очень хорошо развита, авторские права часто нарушались, и в 1999 году Бертран перебрался в Гонконг, где продолжил заниматься архитектурной фотографией, совмещая ее с любимой им портретной съемкой. Некоторое время он сотрудничал с журналом Post: каждую неделю Бертран делал портрет человека, у которого брала интервью корреспондент Фионнуала Макхью. Однако впоследствии, в связи с реорганизацией журнала, рубрика исчезла.
Портретная съемка для Виржиля Бертрана — на первом месте. Об этом искусстве и о своей работе фотограф говорит так: «Это лишь предлог для встречи, которая иногда длится пять-десять минут, иногда дольше. Все стараются сделать достойный снимок, учитывающий личность человека, находящегося перед объективом, и его имидж. Я верю, что нельзя отобразить сущность человека так, как это представляют себе, когда говорят о творчестве Надара, но можно лишь отобразить то окружение, которое этому человеку соответствует. Впрочем, Надар, делая снимки других людей, всегда на самом деле фотографировал себя, и тогда получалось что-то особенное. Часто случается, что снимки с небрежно выстроенной композицией, в которой, однако, есть какое-то колебание, нерешительность, ощущение застывшего времени, получаются выдающимися, если люди как бы раскрываются перед камерой.
Когда я выстраиваю кадр, я стараюсь придумать что-то, основываясь на том небольшом количестве информации о человеке, которым я располагаю, и том образе, который выкристаллизовывается в моем сознании. Необходимо найти некий стержень, некую простую концепцию, которая бы раскрывала сущность человека, но не представляла его в карикатурном свете. Все это не получится без некоей магии между двумя людьми, смотрящими друг на друга через объектив. Вообще интереснее всего работать с людьми, не привыкшими фотографироваться. Главы компаний, крупные начальники, к примеру, прекрасно знают, как они лучше всего получаются, а потому позируют, и бороться с этим очень и очень сложно. Другие же очень застенчивы и скованны, требуется время, чтобы они раскрепостились, на них не стоит давить. Образ того, какими должны получиться фотографии, складывается по мере того, как мы разговариваем друг с другом, — о них, обо мне. Зачастую первая пленка не раскрывает человека, она нужна лишь для того, чтобы удостовериться, что все на месте. Но потом уже чувствуешь, что все идет именно так, как должно, и фотографии получаются очень хорошими.
Картье-Брессон справедливо говорит об „эякуляции” в фотографии: „притяжение, желание, взрыв и расслабление”. Это очень волнующе. Я помню, как делал фотографию в Парижской опере, когда между танцовщицей и мною, фотографом, это было — взаимное притяжение. Это был очень ценный кадр, сделанный как раз перед тем, как она стала примой.
Когда делаешь портрет, всегда следуешь по одному и тому же пути, но отнюдь не всегда получается ощутить мощный заряд энергии. Хороший снимок — это сочетание особых флюидов человека, правильно выстроенная композиция, какие-то невидимые токи, которые очень сложно описать. Очень интересно играть с пространством, перемещать человека — вправо, влево — и смотреть, что получится. Желание сделать снимок намного ценнее самого снимка».
Говоря о фотографии, Виржиль Бертран вспоминает работу с лестничным пространством американского архитектора Луиса Кана. Лестницы — это некое переходное пространство, где незаметно меняется физическое и ментальное состояние. Можно представить восхождение человека по лестнице как желание или стремление к размышлению и спокойствию. А потому выбор лестничной площадки как фона для портрета епископа Джозефа Дзена далеко не случаен.
«Мне кажется, — уточняет Виржиль Бертран, — что сама метафора лестницы очень важна для фотографии в целом. Процесс съемки — это движение от одной точки к другой, и важна не цель, но сам путь, само движение. И не стоит забывать, что фотография, грубо говоря, тоже архитектура: кадр вырисовывается, когда выстраивается композиция, фотограф создает новое пространство. Это немного напоминает китайскую каллиграфию: любой штрих очень важен, значение кардинально меняется от его местоположения, толщины и формы».
Мечта Бертрана — делать абсолютно бесплотные фотографии, снимки, которые были бы индикаторами эмоций и того, что человек испытывает, когда находится перед объективом камеры.
Комментарии: