«У меня малярия. Не осложняйте мне… малярию.»

Шеннон. Зачем вы запели «Я люблю вас всей душой», обращаясь ко мне?
Шарлотта. Потому что я правда люблю вас всей душой!
Шеннон. Дорогая детка, разве вы не понимаете, что самое погибельное для девушки в вашем… неустроенном положении – это запутаться в чувствах к человеку в моем неустроенном положении? А?
Шарлотта. Нет, нет, нет, я…
Шеннон (перебивая ее). А двое неустроенных таких дел натворят – весь мир охватит пожаром, да как рванет… и тогда уж дела не поправишь. И в отношениях между двумя людьми, так же как и…
Шарлотта. Я знаю только одно, Ларри: после того что было между нами в Мехико, вы должны на мне жениться.
Шеннон. Человек в моем положении не может жениться. Ничего хорошего из этого не получится, да и не положено мне, нельзя! Хорошо еще, если хоть на службе-то удержишься. (То и дело сбрасывает ее руки со своих плеч.) Вы что, не видите, дорогая, у меня и без вас голова идет кругом!
Шарлотта. Я не верю, что вы меня не любите.
Шеннон. Дорогая, да кто же способен поверить, что его не любит тот, кого он сам любит… как ему кажется! Но это верно, дорогая: я никого не люблю. Таким уж я создан, и я тут ни при чем. В тот вечер я доставил всех вас в отель, пожелал вам в холле спокойной ночи и только поцеловал в щечку, как маленькую девочку, – вы и вправду маленькая. А вы, едва я открыл дверь, ворвались ко мне в номер, и никакими силами нельзя было вас выжить. А ведь я пытался – о Боже! – даже припугнуть вас, только бы вы ушли. Не помните!
© Теннесси Уильямс, «Ночь игуаны»