— За этот километр я с вас возьму по сорок копеек.
Иногда мы сами, восклицая, опережали хозяина:
— За этот километр даем рубль!
Между тем разговаривали, вспоминали, делились мыслями, признавались в желаниях и мечтах. Так, например, Янка Брыль вдруг сказал:
— Хотите верьте, хотите нет, лет двадцать уже мечтаю полежать во ржи!
— И за чем дело?
— Да вы сами-то когда лежали в последний раз?
— Давно. Не вспомнишь когда.
— Так же и я. То — одно, то — другое.
Большая часть жизни проходит в городе, в поездах, в самолетах, в гостиницах. Считаем, что важнее просидеть три часа на собрании или в ресторане, нежели пролежать эти часы во ржи. Проходят годы, а мечта остается мечтой. Она все отодвигается. Думаешь: ничего, успею. А потом — инфаркт, инсульт или, не дай бог — прихватит рачок, и прощай рожь навсегда…
Мы ехали в это время по узкой полевой дороге, а справа и слева от нас колыхалась высокая, почти уж цветущая рожь. Должно быть, потому и зашла о ней речь.
— Может быть, не надо больше откладывать? — робко посоветовал я. — Отойди на двадцать шагов от дороги и ложись.
— Разве я об этом говорю? — удивился и даже обиделся Янка Брыль. — Разве так нужно лежать во ржи! Чтобы я лежал, а вы сидели в машине и ждали? И поторапливали меня: ну скоро ли, наверно, уж належался?
— Я знаю, что так во ржи не лежат. Но все-таки, если двадцать лет не удавалось, то, может быть, лечь хоть на три минуты?
— А вы?
— Что мы? Ляжем тоже.
Машина остановилась. Трое взрослых, более того, пожилых людей пошли в тихую зеленую рожь, расходясь веером, чтобы отдалиться на несколько шагов друг от друга. Потом я опрокинулся на спину, и в мире не осталось ничего: ни друзей, ни машины, ни Белоруссии, ни Москвы. Высоко в небе, почти не склоняясь надо мной, стояли колосья.
Внизу, где я лежал, был микроклимат и микромир. Он состоял из зеленого полусвета, прохладной тишины, свежести, пахнущей молодой сочной рожью. Гораздо выше меня, в тех сферах, где находились колосья, струился легчайший ветерок. Его не хватало на то, чтобы шевелить сами колосья, но трепетали на ветерке пыльники — продолговатые серые мешочки, как бы приклеенные к колосьям. На каждом колосе их было по десять, а то и больше, и все они трепетали, вытягиваясь в одном направлении, и можно было предугадать, как через день-другой из них полетит пыльца, и ветерок будет развеивать ее, оплодотворяя все это поле.
Конечно, не о таком, минутном лежании во ржи мечтал поэт Янка Брыль (то что он пишет прозу, не имеет значения), конечно, это было эрзацлежание во ржи, суррогат. Однако суррогатными были лишь наши обстоятельства, а рожь была настоящая, и утро было настоящее, и жаворонок над нами (один на всех нас троих) был самый подлинный, неподдельный жаворонок.
Рожь доказала нам свою власть и силу. Вечером, подъезжая к Минску, стали вспоминать весь проделанный путь — замки, озера, реки, города, деревни, костелы, склепы, рестораны…
— Объявляется конкурс. Давайте оценим по нашей шкале не километры, а отдельные эпизоды путешествия. Что поставим на первое место?
— Рожь! — воскликнули мои друзья. — Рожь, лежание во ржи и песню жаворонка над нами.
За сто рублей лежал бы , и лежал хоть целый час...:)
А вот проще , просто присесть на пенёк во время сбора грибов , перекурить не торопясь...и нет , вскакиваешь , бежишь дальше к следующей опушке...:)
Спасибо большое, друзья! Желаю чтобы каждый вот так полежал бы в поле ржи или пшеницы, глядя в облака и отрешившись от всех земных забот и проблем хотя бы на полчаса! А Владимира Солоухина всем рекомендую к прочтению, о природе он рассказывал просто замечательно!
А суета придумана напрасно,
Она во многом даже и опасна,
Но нам её уже не избежать
И будем мы всегда бежать.
Но вот случилось поле увидать,
Хлеб зреет..., василёк красиво голубеет...,
И ты в пшеничном поле отдыхаешь.
Пустая суета, куда-то исчезает без следа,
И слышишь ты, как песнь поют и небо и земля.
Андрей Заломленков, эта фотография попала в ТОП-10 популярных фотографий проекта fotokto.ru за 23.07.2019 г. в рубрике «Повседневная жизнь». Спасибо, что вы с нами!
Иногда мы сами, восклицая, опережали хозяина:
— За этот километр даем рубль!
Между тем разговаривали, вспоминали, делились мыслями, признавались в желаниях и мечтах. Так, например, Янка Брыль вдруг сказал:
— Хотите верьте, хотите нет, лет двадцать уже мечтаю полежать во ржи!
— И за чем дело?
— Да вы сами-то когда лежали в последний раз?
— Давно. Не вспомнишь когда.
— Так же и я. То — одно, то — другое.
Большая часть жизни проходит в городе, в поездах, в самолетах, в гостиницах. Считаем, что важнее просидеть три часа на собрании или в ресторане, нежели пролежать эти часы во ржи. Проходят годы, а мечта остается мечтой. Она все отодвигается. Думаешь: ничего, успею. А потом — инфаркт, инсульт или, не дай бог — прихватит рачок, и прощай рожь навсегда…
Мы ехали в это время по узкой полевой дороге, а справа и слева от нас колыхалась высокая, почти уж цветущая рожь. Должно быть, потому и зашла о ней речь.
— Может быть, не надо больше откладывать? — робко посоветовал я. — Отойди на двадцать шагов от дороги и ложись.
— Разве я об этом говорю? — удивился и даже обиделся Янка Брыль. — Разве так нужно лежать во ржи! Чтобы я лежал, а вы сидели в машине и ждали? И поторапливали меня: ну скоро ли, наверно, уж належался?
— Я знаю, что так во ржи не лежат. Но все-таки, если двадцать лет не удавалось, то, может быть, лечь хоть на три минуты?
— А вы?
— Что мы? Ляжем тоже.
Машина остановилась. Трое взрослых, более того, пожилых людей пошли в тихую зеленую рожь, расходясь веером, чтобы отдалиться на несколько шагов друг от друга. Потом я опрокинулся на спину, и в мире не осталось ничего: ни друзей, ни машины, ни Белоруссии, ни Москвы. Высоко в небе, почти не склоняясь надо мной, стояли колосья.
Внизу, где я лежал, был микроклимат и микромир. Он состоял из зеленого полусвета, прохладной тишины, свежести, пахнущей молодой сочной рожью. Гораздо выше меня, в тех сферах, где находились колосья, струился легчайший ветерок. Его не хватало на то, чтобы шевелить сами колосья, но трепетали на ветерке пыльники — продолговатые серые мешочки, как бы приклеенные к колосьям. На каждом колосе их было по десять, а то и больше, и все они трепетали, вытягиваясь в одном направлении, и можно было предугадать, как через день-другой из них полетит пыльца, и ветерок будет развеивать ее, оплодотворяя все это поле.
Конечно, не о таком, минутном лежании во ржи мечтал поэт Янка Брыль (то что он пишет прозу, не имеет значения), конечно, это было эрзацлежание во ржи, суррогат. Однако суррогатными были лишь наши обстоятельства, а рожь была настоящая, и утро было настоящее, и жаворонок над нами (один на всех нас троих) был самый подлинный, неподдельный жаворонок.
Рожь доказала нам свою власть и силу. Вечером, подъезжая к Минску, стали вспоминать весь проделанный путь — замки, озера, реки, города, деревни, костелы, склепы, рестораны…
— Объявляется конкурс. Давайте оценим по нашей шкале не километры, а отдельные эпизоды путешествия. Что поставим на первое место?
— Рожь! — воскликнули мои друзья. — Рожь, лежание во ржи и песню жаворонка над нами.
— Цена?
— Сто рублей!
А вот проще , просто присесть на пенёк во время сбора грибов , перекурить не торопясь...и нет , вскакиваешь , бежишь дальше к следующей опушке...:)
На тимофеевке и на осоке спал,
И в результате выпитой рюмашки
В конечностях я тяжесть ощущал..."
Слушайте, я не узнаю Вас в гриме… Кто Вы такой?
https://youtu.be/fz3-qzowLkM
Только бы клещей не нахватать:)
Она во многом даже и опасна,
Но нам её уже не избежать
И будем мы всегда бежать.
Но вот случилось поле увидать,
Хлеб зреет..., василёк красиво голубеет...,
И ты в пшеничном поле отдыхаешь.
Пустая суета, куда-то исчезает без следа,
И слышишь ты, как песнь поют и небо и земля.
А я лягу прылягу...
https://www.youtube.com/watch?v=i6t5OFEpcQE
:)
А если все лягут во ржи?