Муром. Свято-Троицкий монастырь. Надвратный Казанский храм с колокольней

Муром. Свято-Троицкий монастырь. Надвратный Казанский храм с колокольней
Адрес: Муром, площадь Крестьянина (Троицкая), 3 а
Годы строительства: 1648-1652
Стиль: Древнерусское зодчество, узорочье, муромское зодчество

Надвратный храм во имя Казанской иконы Божией Матери с шатровой колокольней были возведены в Свято-Троицком женском монастыре города Мурома в 1648 - 1652 годы - эпоху краткого, но великолепного расцвета местного зодчества, продолжавшегося до конца XVII столетия. Строительство велось на средства наиболее известного ктитора и основателя обители - «торгового человека» Тарасия Борисова по прозвищу «Богдан Цветной». Богатый купец часто бывал по торговым делам в Москве и был причислен государем Михаилом Феодоровичем Романовым к «московской гостиной сотне». Небольшие, даже миниатюрные размеры шатрового храма не мешают ощущению величественности. Это ощущение во многом объясняется высоким основанием, на которое поставлена церковь, и умело найденными пропорциями храма. В данном случае основанием служат южные врата с двумя разновеликими арками въезда на территорию монастыря.
Сама церковь представляет собой конструкцию «восьмерик на четверике», увенчанную восьмигранным шатром. Все ее составляющие - и довольно массивный куб основного объема, и изящный восьмерик, и шатер, благодаря искусству неизвестного зодчего, представляют собой удивительно гармоничное единство. Особую, неповторимую прелесть храму придает множество столь же необычных, сколь и нарядных деталей из фигурного кирпича. По своей пышности облик Казанского храма вполне сопоставим с убранством московского храма Рождества Пресвятой Богородицы в Путинках (1649-1652 годы), а также других церквей эпохи «московского узорочья» - например, храма Святой Троицы в Никитниках (1628-1653 годы), а в более позднее время – святителя Николая Пыжах (1686 - 1695 годы), Живоначальной Троицы в Останкино (1677 - 1692 годы) и т.д. Однако рисунок некоторых элементов декора надвратной церкви в Троицком монастыре города Мурома имеет ряд своеобразных мотивов.
Ярус с проездными арками украшен множеством колонок и выносным карнизом. На каждом из фасадов четверика располагаются по два окна. Их обрамляют фигурные наличники с завершением в виде кокошников очень высокого рельефа. Между окнами зодчий разместил сдвоенные колонки, гармонирующие с оформлением проездных ворот. Дополнительным украшением ярусу служит широкий карниз в его верхней части. В него некогда был вставлен сплошной ряд цветных изразцов. К сожалению, изразцы не сохранились до нашего времени, но сама пластика архитектурных форм сохранила свое изящество. На этот карниз опирается ряд глубоких кокошников с подчеркнуто широким краем и выделенным двумя арками центром, что создает эффект лепки. Они как нельзя лучше подчеркивают хрупкую красоту восьмерика и перекликаются с рядом кокошников той же формы, но меньшего размера, размещенных попарно на каждой грани в верхней его части. Сходный мотив был использован в декоре приделов храма Живоначальной Троицы в Троицком-Голенищеве (1644-1646 годы, зодчие - Антипа Константинов, Ларион Ушаков). Еще одно сходство между обоими храмами - рисунок высоких окон-слухов на шатрах. Следует отметить, что окна-люкарны шатра Казанского храма украшают не кокошники, а небольшие фронтоны.
Возможно, любовь местных мастеров к сложному декору объясняется, кроме воздействия московской архитектуры, сильным влиянием школы рязанского зодчества. Она особенно хорошо прослеживается при сравнении Казанской церкви с храмом Святого Духа (1642 год) в Рязани. Много общего можно найти и в принципе перехода от высокого куба храма к небольшому восьмерику, а от него - к шатру. Своды и рязанской, и муромской церквей украшают килевидные кокошники сложного профиля, имеющие почти одинаковый рисунок. Тоже можно сказать и про оформление ширинками граней восьмериков. Эта преемственность не была случайной. Еще в 1553 году в строительстве другого монастыря в Муроме (Благовещенского) принимали участие рязанские мастера: «…И пришед к Москве и того же году на лето прислал государь…царь в Муром каменьщиков… И совершив церковь каменную Благовещение…царь прислал в Муром образы и книги и колокола и все церковное строение и присла с Резани». Возможно, такая традиция поддерживалась и в более позднее время, т.к. в XVII столетии Рязань и Муром находились в ведении одного иерарха – епископа рязанского и муромского. Наконец, одним из импульсов в формировании местной архитектуры могло быть тесное общение с ремесленниками южнославянских стран, которые издревле приплывали по Оке в Муром для торговых дел. Так или иначе, «муромские зодчие мастера-муроли, воспитанные на государевом дворе, славились своим искусством. Они схватили всю декоративность московских форм и развили ее до прихотливого узора».
В 1658 году в связи с храмом Казанской иконы Божией Матери, тоже по южной стороне Троицкого монастыря, и тоже на средства Тарасия Борисова, возвели шатровую колокольню в три яруса. Вся композиция хорошо видна на фотографиях И.Ф. Барщевского (№№ 1952 и 1953 по каталогу), выполненных в 1889 году. Общим основанием ей служит стена ограды. Переход между храмом и колокольней богато украшен. Часть галереи, примыкающая к храму, покрыта множеством колонок и широким карнизом, а нарядный «сход» к колокольне декорирован двумя двойными арками с висячей гирькой с каждой стороны. Его форма несколько напоминает мотивы деревянного зодчества. Шатры храма и колокольни перекликаются с шатровыми башнями монастырской стены, построенными много позже – в 1807-1808 годы. Силуэт колокольни Казанской церкви завершил ансамбль парадного въезда. После окончания строительства за ненадобностью разобрали колокольню, возведенную ранее и примыкавшую к северной стене Троицкого собора обители. Существующая сейчас у стен собора вторая колокольня построена уже в наши дни (1990-е годы) для нужд действующего монастыря.
Декор всех трех ярусов колокольни можно рассматривать часами. Он по справедливости считается апогеем «муромского узорочья». Прихотливые элементы резьбы самого разнообразного облика некогда дополнялись многоцветными изразцами, но главным украшением двух нижних ярусов до наших дней остаются наличники чрезвычайно пышного и сложного рисунка. Примечательно, что первоначально (что хорошо видно на фотографиях Барщевского И.Ф.) оба яруса были снабжены окнами. В первом ярусе они находились по центру фасадов, а во втором – и в боковых стенах. В настоящее время все оконные проемы (а на фасадах второго яруса и проемы стен по сторонам окон) служат киотами для икон, что несколько нарушило логику архитектурного решения. Один из наличников первого яруса имеет завершение в форме многопрофильного фронтона «разорванного» выносным карнизом, опоясывающим ярус вверху, и подчеркнуто выделенным на его углах. Второй наличник венчает многослойный трилистник с сильно вытянутым верхним концом, третий украшен как бы половиной раковины с девятью глубокими лепестками. Сами оконные проемы обрамляют очень тонко «прорисованные» балясины. Дополняет убранство яруса фриз из двух поясов: один в виде крупных зубцов в несколько рядов, другой из «городчатых» фигур. Углы яруса декорированы простыми колонками.
На втором ярусе они заменены резными полуколонками из вазонов и цветочных розеток (в московском и ярославском зодчестве их место займут «пучки» колонок). Окно внешнего фасада здесь еще недавно напоминало срез раковины с глубокими желобками. Подобный элемент в архитектуре колоколен можно назвать редкостью. Он будет встречаться позже всего несколько раз в московском зодчестве. Это арки-проемы ярусов звона на колокольнях собора Покрова на Рву на Красной площади в Москве (1670-е – 1680-е годы) и Новодевичьего монастыря (1689 год). В этих двух случаях подобное оформление кроме декоративного значения, получило и символическое осмысление. К сожалению, столь ценный элемент ныне утрачен. Внешнее окно второго яруса, по сторонам украшенное балясинами того же рисунка, что и полуколонки на углах, около 2008 года было превращено в прямоугольный проем. В настоящее время само окно и оба прилегающих к нему простенка решены в виде широких ширинок из нескольких профилей. Все четыре наличника яруса завершены кокошниками. Между двумя поясами выносных карнизов проходит фриз, некогда предназначенный для изразцов, тоже не сохранившихся до наших дней. Тем не менее, убранство колокольни по-прежнему пленяет своей изысканной красотой. Таким разнообразием мотивов в декоре оконных обрамлений в более позднее время будут отличаться лишь немногие из московских храмов. Среди них можно назвать Троицкую церковь в Останкино и храм Рождества Пресвятой Богородицы в Бутырках (1682-1684 годы).
Восьмигранный ярус звона довольно велик. Белокаменная резьба, украшающая арки звона и наличники окошек-слухов шатра настолько пластична, что производит впечатление не резьбы, а лепки. Столбики между проемами арок декорированы колонками и балясинами, каждая со сложным основанием и карнизом. Венчают арки широкие многопрофильные кокошники.
К началу ХХ века колокола занимали шесть из восьми арок яруса. Самый большой из них, весом около 400 пудов, был изготовлен, как о том повествует монастырская летопись, уже в начале ХХ века: «1913 года подъят на колокольню новый колокол весом 380 пуд 18 фунтов стоимостью 9000 рублей. Отлит на заводе Оловянишникова в Ярославле в память юбилея 300-летия царствования дома Романовых». Второй (наиболее старинный) колокол весил около 100 пудов, о чем свидетельствовала надпись на нем: «Лета 7160 (1652) сей колокол приложил в Муром в Новодевичь монастырь в Дом Живоначальной Троицы гостиные сотни муромец торговый человек Тарасий по реклому Богдан Борисов сын Цветной по родителех своих и по своей души а весу в нем 100 пудов». Изображений на колоколе не было. Третий колокол датирован началом XIX столетия: «1827 году по указу от данного времени разбитый 30-пудовый колокол заменен на такой же новый». Судьба этих колоколов после закрытия монастыря в 1921 году неизвестна.

http://sobory.ru/article/?object=04953