Теги: Открытие памятника В.С. Высоцкому
Открытие памятника В.С. Высоцкому (09.09. 2009 г.)
Открытие памятника В.С. Высоцкому (09.09. 2009 г.) - На открытии памятника при большом стечении горожан присутствовали Никита Высоцкий, актеры Валерий Золотухин, Светлана Светличная, Лариса Лужина, а также режиссёр Владимир Зайкин и одноклассник и друг В. Высоцкого поэт-песенник Игорь Кохановский.
Другие фотографии на ФотоКто: ← Квартал 130, Иркутск | с показа эскиза «Иона» Театр "Шалом" →
В беспечном детстве я росла,
И легендарный этот голос
Звучал из каждого угла.
Весной открыты окна настежь,
И песни сыпались ко мне…
А он хрипел о чьём-то счастье,
О скалолазке и войне.
В магнитофоне моём первом,
Будя соседей за стеной,
Он жил, он пел открытым нервом,
Звенел натянутой струной.
Он проникал в любую душу
И что угодно делал с ней…
Я до сих пор готова слушать
Про привередливых коней.
Сто жизней прожил он когда-то –
Так точно чуял век иной…
Он был шофером и солдатом,
И альпинистом, и шпаной.
И был он больше, чем поэтом –
Пророк в Отечестве своём…
До дыр затёртые кассеты
Напоминают мне о нём. (А. Захарова, 2023 г.)
И снизу лед, и сверху — маюсь между:
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду!
А там — за дело в ожиданьи виз.
Лед надо мною — надломись и тресни!
Я весь в поту, хоть я не от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека — сорок с лишним,
— Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне будет чем ответить перед Ним.
11 июня 1980
Кумир миллионвов! Помним! Поём! Любим!
Не боялся ни слова, ни пули
И в обычные рамки не лез.
Но с тех пор как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив «Ахиллес».
Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные рёбра каркаса
Мёртво схвачены слоем цемента,
Только судороги по хребту.
Я хвалился косою саженью —
Нате смерьте!
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти.
Но в привычные рамки я всажен —
На спор вбили,
А косую неровную сажень
Распрямили.
И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи,
И не знаю, кто их надоумил,
Только — с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.
Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мёртвых мертвей.
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.
Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подойти ко мне с меркой обычной
Опасались,
Но по снятии маски посмертной —
Тут же, в ванной, —
Гробовщик подошёл ко мне с меркой
Деревянной…
А потом, по прошествии года, —
Как венец моего исправленья —
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье,
Под моё — с намагниченных лент.
Тишина надо мной раскололась —
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет.
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.
Я немел, в покрывало упрятан —
Все там будем!
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдёрнули! Как я обужен —
Нате смерьте!
Неужели такой я вам нужен
После смерти!
Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном,
Не пройтись ли, по плитам звеня?
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
Накренился я, гол, безобразен,
Но и падая — вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой,
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров всё же
Прохрипел я: «Похоже, живой!»
И паденье меня не согнуло,
Не сломало,
И торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно —
Шито-крыто.
Я, напротив, ушёл всенародно
Из гранита.
1973 г.