Как рукопись горит иль истлевает,
Людская жизнь тихонько угасает,
Так старые дома – увы! и ах! –
Однажды тоже превратятся в прах.
И даже статус их не защищает –
Охранной грамотой они не потрясают.
Ютятся часто на отшибе где-то,
Их песенка, как говорится, спета.
Уже не значатся в генпланах городов,
А ведь дарили раньше стол и кров.
Здесь с разною судьбою люди жили:
Смеялись, горевали и любили…
Детей растили, праздники встречали,
В последний путь всем домом провожали.
Их стены слышали вой жён над похоронкой
И плач новорождённого ребёнка.
Они уже давно себя стыдятся,
Ведь рядом небоскрёбы громоздятся.
Придавлены к земле – жестоко время! –
Не в силах вынести они такое бремя.
А уж когда жильцы их покидают,
Они обречены. И умирают.
С собою унесут они все тайны,
Обычной жизни и необычайной.
Возможно, скажут позже старожилы:
«Хоть дома нет – воспоминанья живы». (Т.Санникова)
Да, так и будет... В Европе дома по 500 лет стоят. Как-то их сохраняют и обновляют. У нас так не получается. В войну разгромили всю старину, а потом строили из чего придётся эти домики, чтобы людям было где жить.
Людская жизнь тихонько угасает,
Так старые дома – увы! и ах! –
Однажды тоже превратятся в прах.
И даже статус их не защищает –
Охранной грамотой они не потрясают.
Ютятся часто на отшибе где-то,
Их песенка, как говорится, спета.
Уже не значатся в генпланах городов,
А ведь дарили раньше стол и кров.
Здесь с разною судьбою люди жили:
Смеялись, горевали и любили…
Детей растили, праздники встречали,
В последний путь всем домом провожали.
Их стены слышали вой жён над похоронкой
И плач новорождённого ребёнка.
Они уже давно себя стыдятся,
Ведь рядом небоскрёбы громоздятся.
Придавлены к земле – жестоко время! –
Не в силах вынести они такое бремя.
А уж когда жильцы их покидают,
Они обречены. И умирают.
С собою унесут они все тайны,
Обычной жизни и необычайной.
Возможно, скажут позже старожилы:
«Хоть дома нет – воспоминанья живы». (Т.Санникова)
А дом на фотке словно укутан зеленой шалью )
Замечательный кадр !