Смеялась небу, воробьиным сварам, жевала пирожок от «общепита». Влекла себя по вымытым бульварам, задорно эдак шмыгая ринитом.
Не зная горя, в рёбрах сердце пело, неслись ручьёв компактные гольфстримы. По сабжу всё цвело и зеленело, смеялся Бог, присутствуя незримо.
Зефир весны вплетался в златокудрость, свистала Юность вместе с птичьим хором. А по аллее ковыляла Мудрость, стучала в грунт внештатная опора.
Они столкнулись. Расцвели улыбки, да просто так. От солнца, от капели. Одна в морщинах, свет роняя зыбкий, другая в звонах радостной свирели.
И разошлись по жизни, в жизни ярость, по берегам кисельным льющим млечность.
Одна домой, где корвалол и Старость. Другая в мир, где свет и Бесконечность!
… Итак, весна. Гуляла чья-то Юность …"
-------Евгений Староверов------
… Итак, весна. Гуляла чья-то Юность, заглядывая девкам под подолы.
Смеялась небу, воробьиным сварам, жевала пирожок от «общепита». Влекла себя по вымытым бульварам, задорно эдак шмыгая ринитом.
Не зная горя, в рёбрах сердце пело, неслись ручьёв компактные гольфстримы. По сабжу всё цвело и зеленело, смеялся Бог, присутствуя незримо.
Зефир весны вплетался в златокудрость, свистала Юность вместе с птичьим хором. А по аллее ковыляла Мудрость, стучала в грунт внештатная опора.
Они столкнулись. Расцвели улыбки, да просто так. От солнца, от капели. Одна в морщинах, свет роняя зыбкий, другая в звонах радостной свирели.
И разошлись по жизни, в жизни ярость, по берегам кисельным льющим млечность.
Одна домой, где корвалол и Старость. Другая в мир, где свет и Бесконечность!
… Итак, весна. Гуляла чья-то Юность …"
-------Евгений Староверов------