Он жадно ловит солнечный поток,
Ладони листьев свету подставляя.
Он - самый удивительный цветок
Из всех цветов, которые я знаю.
Стыдливо прячет в зелени густой
Бутоны, жизнью туго налитые,
Похожие изящной красотой
На абрис Нефертити длинновыей.
Но только лишь распустится цветок,
С готовностью послушной одалиски,
Расправит, выгнет каждый лепесток
Бесстыдно-вызывающий гибискус.
Он, исподволь притягивая взгляд,
Манит пыльцою трепетных тычинок.
Для женщин, между нами говоря,
В нём чувствуется нечто... от мужчины.
А для мужчин - совсем наоборот:
Пленив началом женским, взбудоражит,
Взволнует, а наутро отцветёт,
Не отпустив из чувственного ража.
И после, смяв увядшую красу,
Cкрутив пурпурный шёлк в безвольный локон,
В последний раз понежит навесу,
И сбросит прочь..., опустошая кокон.
(Марина Викторова 1)
Ладони листьев свету подставляя.
Он - самый удивительный цветок
Из всех цветов, которые я знаю.
Стыдливо прячет в зелени густой
Бутоны, жизнью туго налитые,
Похожие изящной красотой
На абрис Нефертити длинновыей.
Но только лишь распустится цветок,
С готовностью послушной одалиски,
Расправит, выгнет каждый лепесток
Бесстыдно-вызывающий гибискус.
Он, исподволь притягивая взгляд,
Манит пыльцою трепетных тычинок.
Для женщин, между нами говоря,
В нём чувствуется нечто... от мужчины.
А для мужчин - совсем наоборот:
Пленив началом женским, взбудоражит,
Взволнует, а наутро отцветёт,
Не отпустив из чувственного ража.
И после, смяв увядшую красу,
Cкрутив пурпурный шёлк в безвольный локон,
В последний раз понежит навесу,
И сбросит прочь..., опустошая кокон.
(Марина Викторова 1)