Узду жеребчик перегрыз,
И двинул в вольные поля.
Он рвется вширь, и вдаль, и ввысь,
Из-под копыт летит земля.
Носился он до темноты,
И захотелось есть и пить...
Он наконец достиг мечты,
Никто не шел его ловить!
Он никому не нужен был
Среди лугов, среди цветов.
Травы наелся и попил,
Сыт, весел, радостен, здоров.
Вот ночь пришла... Она свежа.
Немного страшно поначалу...
Гулял он, шкурою дрожа,
Такого прежде не бывало,
Но все равно-ура! Сбежал!
И все ему казалось мало.
Прошел он тысячи путей
И на свободе все знакомо,
И глянул он на ширь полей,
И, объедая лист с ветвей...
Вдруг резко заскучал по дому.
Он подошел в тиши ночной...
Родные запахи и звуки
Отозвались в душе волной...
Он носом ткнул в родные руки.
Кусочек хлебушка в руке
Вкуснее всяких разносолов
И он катался в деннике
В опилках, позабыв свой норов.
Узду жеребчик перегрыз,
И двинул в вольные поля.
Он рвется вширь, и вдаль, и ввысь,
Из-под копыт летит земля.
Носился он до темноты,
И захотелось есть и пить...
Он наконец достиг мечты,
Никто не шел его ловить!
Он никому не нужен был
Среди лугов, среди цветов.
Травы наелся и попил,
Сыт, весел, радостен, здоров.
Вот ночь пришла... Она свежа.
Немного страшно поначалу...
Гулял он, шкурою дрожа,
Такого прежде не бывало,
Но все равно-ура! Сбежал!
И все ему казалось мало.
Прошел он тысячи путей
И на свободе все знакомо,
И глянул он на ширь полей,
И, объедая лист с ветвей...
Вдруг резко заскучал по дому.
Он подошел в тиши ночной...
Родные запахи и звуки
Отозвались в душе волной...
Он носом ткнул в родные руки.
Кусочек хлебушка в руке
Вкуснее всяких разносолов
И он катался в деннике
В опилках, позабыв свой норов.
Его никто не привязал...
И больше он не убегал.