ТУРУНЧУКСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Это ж надо исхитриться и залезть на этот скользкий вал.
- Ну, почувствовал его тонкий нерв, заходи давай! Вот так вот, молодец! Возьми с полки пирожок и добро пожаловать в сказку, под названием Водное родео.
- А теперь попробуй удержаться на валу, и получить удовольствие.
- Ка-а-айф-ф-ф!!!
Брызги от носа каяка, двумя большими веерами, летят в стороны, скорость кажется огромной, хотя стоишь на месте. Вернее скользишь по валу, виляя из стороны в сторону, по всей его длине, стараясь не съехать с гребня. Это тоже тонкая и интересная работа.
- А теперь представь, что в десяти метрах позади – водопад, который сожрёт тебя с потрохами, и косточек не выплюнет. Это твоя единственная возможность уцелеть в крутом высоком каньоне, перебравшись на другой берег, где есть выход к людям. Соскальзывай с этого гребня, врубай всю мощь и дурь, удержись на втором валу, катись вправо и заезжай в ворота – Ворота победителя.
- Ну, что, напахался с утра? Нет? Будешь кататься после обеда? Ну, держи стаканчик, расслабься и отдохни.
- Так-та-а-ак, а наш Казанова пустил слюни над новенькой девахой, глянь-ка. Она очень даже ничего.
- Ты её хотел бы…? В Кишинёве? Здесь тебе не до этого. Ну и правильно!
Вечером – костёр, друзья, вино, разговоры и песни.
- Ка-а-а-а-а-айф!
В два часа ночи заштормило, усталое тело проситься на покой.
- Ну, куда пошёл, все ещё гуляют. Спать? Завтра опять в шесть утра на порог? Правильно, отдыхай, мы тут сами без тебя управимся.
Вот так запомнились мне лучшие времена, на Турунчукском пороге. А в анкетной графе – образование, мне хочется записать – Турунчукский университет, 1985-91 г.
***
Катаюсь по порогу на каяке.
Тогда начал осваивать родейную технику, насколько позволяла конструкция слаломного судна. Вобщем, делаю траверсы, сижу на «валах», кувыркаюсь в «бочках».
А на берегу сидит Коля Рубцов, с товарищем, и бутылёк с ними. Слышу – зовут.
– Саня, вине ла мине.
Выхожу на берег – наливают, выпил – иду кататься. И так несколько раз.
А неподалёку стоит иномарка, по тем временам – редкость, рядом очень подозрительная компания. Пьют.
Не хотели мы, а довелось с ними пообщаться.
Атмосфера сначала была напряжённой, потом начали друг-друга поить, каждый своим. Мы их вином, они нас коньяком. Главный из них – весь в наколках, худой, но не кашляет – вдруг, мне, заявляет:
- А спорим, я сейчас пять минут тренируюсь и выхожу вверх по порогу, в Днестр. Ставлю весь Тирасполь, Парканы, Бендеры и пол Кишинёва.
Я не въехал сразу…, знаю, что это невозможно, при таком уровне воды. Потом - соглашаюсь, смеюсь и обещаю:
- Давай, спорим! Ставлю Эйфелеву башню.
Тут он ничего не понял.
- Как это?
- А вот так это. Привожу из Парижа башню и ставлю её здесь.
Минут 20 он смотрел на катающихся в пороге, наших ребят, думал, но наливать не забывал.
- Ладно, убедил ты меня.
- Ну, а раз убедил, то с тебя канистра коньяка. Тирасполь, Бендеры и прочие… мне никчему.
- Ладно, привезу.
Канистру он мне так и не привёз, но на наш берег, в тот раз, меня, наши ребята, несли и перевозили – за руки, за ноги.
Чайники есть чайники, сами были – знаем. Не пообщаться с ними – обокрасть себя. Есть правда хорошо воспитанные, спортивные и умные чайники, есть не очень, а есть полные идиоты, от которых лучше избавляться после первых 5 минут общения. Ведь если человек – дурак, то это надолго.
Вырвались мы тогда дня на три – по Днестру. Майка в субботу работала и не смогла к нам присоединиться.
В одной байде поплыл я, в другую посадил Аркашу с Сашкой. Не хотелось мне никого катать, да и вдвоём, им чайникам, будет все-таки легче за мной угнаться. Впереди 100 км. пути – расслабляться здесь некогда.
Аркаша, мой старый добрый товарищ, отличный художник, большой умница, но физически развит неважнецки. Сашка – столяр, с нашего театра оперы и балета, физически развит хорошо, не глуп, чемпионил, говорит, недавно ещё, в каратэ. Поэтому рассадил я их - Сашку сзади, лодку крутить, капитанить, Аркашу, впереди, матросом.
Поплыли. Лодка их завиляла, сразу, как и положено, имея на борту двоих новичков. Плывём час, они проделывают расстояние в два, три раза больше моего, рыская поперёк Днестра. Даю подсказки - не помогают пока. Ничего, завтра врубятся. Расслабляемся, время от времени, выпиваем понемногу, снова плывём, смеёмся над их «пьяной» лодкой.
Кончился первых ходовой день. У костра поговорили, пообсуждали их проблемы и спать улеглись – утро вечера мудрее. На следующий день они снова галсами пошли. Что за чертовщина. Ребятки, может вам опохмелиться трэба? Причалили. Послал их в село, а сам на берегу, с байдами остался. Смотрю, неподалёку, два молдована, трёхлитровый бутылёк уговаривают - отдыхают у речки. Думаю, а не много ли им будет? Своих снабженцев ещё ждать и ждать. Поговорил с ними, попил неплохого домашнего винца. Бутылёк кончился, тут и мои приходят. Не нашли ничего – чайники, что тут ещё скажешь!
Плывём дальше. Мне весело им, что-то не очень. Вальсы и галсы их не кончаются. Снова на берегу два молдаванина, толи рыбу ловят, толи приключения на свою задницу ищут. Рядом проплывал, зацепили они меня, вроде как слишком уж. Ребят послал вперёд, сам на берег выхожу, к клиентам. А они вдруг выпить предлагают.Я быстро гнев на милость сменил и пообщался с ними полчасика. Литр, полтора ведь так сразу не выпьешь. Ребятки мои заждались, даже искать меня пошли. А бутылёк, как назло опять перед их приходом кончился. Ничего - не заслужили ещё!
Плывём. Сашка кипятиться начал, Аркашу обвиняет в неправильной гребле. Пол дня прошло, а их лодка всё «протрезветь», со вчерашнего, не может. А водители то трезвые, как стёклышки. Что за чертовщина, никогда такого ещё не видел! Атмосфера у них накаляется, мне за Аркашу становится тревожно.
Он сидит, молчит. Сашка уже орёт, Аркаша не отвечает. Я быстро начинаю соображать, что же с ними делать, пересаживать к себе Аркашу? Нет, должны научиться работать вместе, это ведь не так сложно, на спокойной реке. Сашка сейчас, наверное, думает, что Аркаша его испугался и морально уже подавлен, а мне он даёт понять, что его терпению пришёл конец, и сейчас, вместо гребли, будет карате. Да, так всегда у чайников. Каждый из них думает, что он уже всё понял, многому научился, а лажаются они только по вине этого дурака, с которым его посадили. Сашка злой, как собака, таким я его не ожидал увидеть.
Вдруг Аркаша встрепенулся и выдаёт, тоном адвоката, в защиту самого себя.
Я не поэт, хоть весь в стиху я,
мне не подняться выше носа,
Но не смотрю на вас я косо,
и вам не прыгнуть выше (б)уя!
Тут меня взорвало, я чуть с байды не вывалился. Сашка глаза вылупил и тоже заржал, видать что-то понял.
Смеялся я до судорог в животе, да и сейчас ещё улыбка расплывается, когда вспоминаю эту сцену.
Решение проблемы легко выскочило из подсознания. Я поменял их местами и всё пошло как по маслу. У Аркаши мозги, способные управлять и крейсером, Сашка хороший мотор. Что ещё надо для счастливого плаванья, разве, что женщину.
А в это время, Майка – моя подружка, места себе не находила. Деваха она класнючая спортивная весёлая - вулкан энергии, океан бесстрашия. Вру однако, сейчас она боялась, что вместо неё, я бабу какую-нибудь прихватил. Пораньше сорвавшись с работы, она помчалась к друзьям, в аэроклуб, где прыгала когда-то с парашютом. Попросившись, вроде как покататься, она запрыгнула с командой парашютистов в самолёт и уподобившись орлу стала высматривать свою жертву на реке, вернее, на том участке откуда мы вчера стартовали. Самолёт набрал высоту, выбросил группу и полетел в противоположном аэродрому направлении.
Это Майка уговорила своего товарища пролететь над Днестром, в направлении нашего финиша. И она таки выследила нас. Схватила парашют, хотела уже прыгнуть нам на головы, но этого ей уже не разрешили категорически.
Убедившись окончательно, что в моей байде нет никакой подружки, она успокоилась и не стала вышибать в самолёте дверь.
Утром проснулись рано, поёжились, в прохладном, ярком сентябрьском рассвете, выпили чаю и поплыли. Вода – зеркало, солнышко пригревает, до Бендер – километров 20.
На правом берегу красная точка, движется нам навстречу. Кому, чего в такую рань на Днестре делать? Рыбаки обычно медлительны и всегда одеты в что-нибудь серо-зелёно-чёрное. Этот, в чём-то ярко-красном, и шагает бодро, кажется, даже машет нам. Подсознание подсказывает, что на нём спортивный комбинезончик, мне очень хорошо знаком, как и походка этого приведения.
Рулю к правому берегу. Точно, Майка, машет бутылкой, смеётся! Ну, чудо в перьях!
- Мальчики, я вас дезинфицировать сейчас буду!
- Чудо, ты откуда?!
- Из Бендер.
С Майкой две здоровые беспородные собаки. Сажаю всю компанию к себе.
- Нате, пейте водку, вода в Днестре отравлена, крупная авария на каком-то химкомбинате, вся гадость вылилась в реку, вчера было сообщение.
- Да ничё, зараза заразу не берёт.
Майка оказывается, вчера поздно вечером, приехала в Бендеры и двинулась нам на встречу по берегу. Ночью! Ну, балда! А самому приятно – далеко, очень далеко, не у каждого есть такая подружка.
Ночью ей пришлось переплывать грязный вонючий Бычёк, впадающий в Днестр. Потом она познакомилась (контактная обалденно!) с каким-то лесником или сторожем. Тот дал ей в провожатые своих собак, и они за ней пошли!
Собак укачало в байде, и они облевались майкиными бутербродами. Пришлось мыть лодку, а собак оставить на берегу – найдут сами дорогу домой.
Бегала Майка, в своё время, стокилометровый марафон с мерзавчиком коньяка и пачкой сигарет, за 17-18 часов, прыгала с парашютом, в настольный теннис резалась будь-здоров, по деревьям, за абрикосами, лазила как обезьяна. Местные бандиты её уважали за смелость и дерзость. Дома - по хозяйству – метеор, всё успевала. На работе – незаменимый помощник. Любовью занималась – фантастика. Хотя, раньше, если б ей кто сказал, что она будет такое вытворять, она б тому рожу разбила. С ней всегда легко, весело, экстремально.
Вот такие бабы и войну отечественную на своём горбу вытащили, в то время как другие фифы, забыв о своих воюющих мужьях, греющихся на передовой, устраивали свою жизнь с преуспевающими тыловыми крысами, мёрзнущими на продовольственных складах.
Я, в тот год, увлёкся сплавом по рекам и о гребном слаломе ничегошеньки ещё не знал. Теперь очень жалею, что Майка не стала моим напарником в слаломной двойке. Да и в каяке, среди женщин ей равных здесь не было бы.
НА МЗЫМТЕ / 2004 год
После тяжёлой заброски (выпитого… с земляками, в поезде Кишинёв-Адлер), отдохнув в цветочках, на живописном речном бережке, выше Красной поляны (посёлок на Мзымте), загрузил на корму каяка тяжёлый рюкзак и начал сплав.
Несколько четвёрочных порогов пришлось обнести, из-за проблематичности их прохождения, с тяжёлым грузом. По быстротоку же идти можно более-менее спокойно. Не пройдя и десятка километров, упираюсь в плотину, осматриваюсь, и не найдя других вариантов, пешком, по тропе спускаюсь в Греческое ущелье. Красотища здесь неописуемая, но плыть совершенно невозможно. Где вода?!!! Ползу по камням, с каяком и рюкзаком, более суток. Пообщался с пограничниками, контролирующими этот район – приятно, по-доброму…. Выйдя на слияние греческого ручейка с основным потоком, продолжил сплав.
Что-то народу не видно на реке. Совсем недавно, здесь, Россия проводила крупные соревнования, в которых участвовали сильнейшие каякеры. Репортажи о соревнованиях живописно украшали Интернет три года подряд. Надеялся увидеть здесь захватывающее зрелище, да видно опоздал.
С Алексеем – директором туристической фирмы, никому, кроме себя, не доверяющему группу на сплав, познакомились и сговорились быстро. - Да ты кидай свой рюкзак в автобус, заберёшь его на финише - распоряжается он решительно. Третья, последняя его группа отваливает на рафте в весёлое путешествие, за острыми ощущениями. Я иду следом на каяке.
В первом же троечном пороге, срывает юбку. Каяк моментально заполняется водой и зажевывается бочкой. Алексей видит, что я перевернулся, тормозит рафт, предлагает помощь. Я отказываюсь, самостоятельно выбираюсь на берег, сливаю воду, иду дальше. Прекрасно понимаю, что слабенькая юбка, на шару сделанная дома, в день отъезда, будет срываться каждый раз в сильных бочках. Так и происходит. Я больше её не одеваю, а стараюсь провести каяк по порогу, в менее беспокойных местах, но всё равно каждый раз останавливаюсь и сливаю воду. Алексея догнать не могу. Он гонит рафт к финишу, чтоб доставить своих клиентов в уют и тепло, до полуночи. Я это понимаю и не обижаюсь на него. Знаю, что он за меня переживает, но сделать ничего в этой ситуации не может. Бизнес диктует другие законы, а лох, решившийся самостоятельно сплавиться по этой речке, должен погибнуть. Но я не лох, так что - «к барьеру»! Тут ты уже не городской разнузданный придурок, а опытный зверь, борющийся за свою жизнь. Сумерки в горах долгими не бывают, пора смотреть место для стоянки. Алексея мне не догнать...
Ну вот, влетаю таки, на крутом повороте, в железобетонную ловушку. Сильная струя прижимного потока несёт меня на железные прутья, торчащие из бетонных блоков. Врубаю задний ход на полную катушку и на реверсе выбираюсь из этой чертовщины – успеваю выскочить, в притирку к бетонному мысу. Ох, нехорошее это место! Всё-ё-ё, сил больше нету, поток уже не читается, темно будет минут через пять. Ночевать приходится на галечной отмели, посреди реки. Ёлки-моталки, а рюкзак же в автобусе уехал. На мне только мокрые шорты, майка, спасжилет, юбка. Начинает колотить от усталости и прохладной противной сырости. А ночь впереди, дальше будет хуже. Я в тихой панике снимаю с себя всё мокрое, сухого нет, и пытаюсь просушить - что мать родила. Мне кажется, я этой ночью сдохну от переохлаждения. - Но нет, поборемся! Залажу в каяк с головой. Он тоже мокрый, но я его согрею, а он меня. Через кокпитовское очко сильно сквозит. Закрываю его спасжилетом и юбкой. Всё, спи!
Впереди ущелье Ах-Цу. Непроход, в начале ущелья, никто из именитых наших каякеров ещё не проходил. Не влететь бы! Плыву, ищу свой рюкзак на берегу. Нет нигде. Река разделяется на рукава. По правому рукаву я кажется не пройду, мелко, значить искать рюкзак придётся пешком. Так и делаю. Рюкзака нигде не вижу, впереди каньон.С каяком на плече прусь по трассе в гору, прохожу туннели в скалах, спускаюсь к реке и людям. Спрашаю прибрежный народ – сплавщиков, про Алексея. Командир какой-то фирмы – симпатичный малый, его вычисляет, советует выловить на трассе, при очередной его заброске, и приглашает разместиться в своём лагере. Хорошо, что в нагруднике, при мне хоть паспорт и деньги, а жить в полуголом виде ещё как-то можно.
В Компании, где меня приютили, дело у ребят поставлено очень неплохо. Эта, как мне кажется, самая раскрученная фирма на Мзымте. Через каждые 30-40 минут у них группа – 25-40 человек. Инструктаж весёлый грамотный во всех отношениях, дисциплина железная, снаряжения – валом. Сомневаюсь, правда, в техническом мастерстве инструкторов, непосредственно работающих с группой на рафте. Однако большого мастерства им и не надо. Сплавной участок реки несложный - двоечка, около 10 км.
Через пару дней я вылавливаю Алексея и получаю свой рюкзак в целости и сохранности. Отблагодарив ребят за приют, плыву дальше.
С берега, у какой-то базы отдыха, мне машет местный толстопузый ара. Подплываю. – Слушай, продай лодку! Я понимаю, что это вполне реальное предложение, и я могу сейчас хорошо навариться, но мне такая лодка самому нужна.
– Да тебе надо учиться на ней плавать лет 5. Ара кажется понимает, что каяк мой, совсем не рафт, в который можно посадить десяток пьяных клиентов, и более не настаивает на продаже.
До Белых скал - только двоечные порожки, далее быстроток и перекаты. До самого выхода в море, плыть, сплошное удовольствие. Заканчиваю маршрут на натур-пляже, в Адлере. Как приятно, после всего пережитого, очутиться среди голых женщин, выпить хорошего винца и наконец-то расслабиться.
ВДВОЁМ ПО ЧАТКАЛУ / 1991 год.
Оставив позади более 4000 километров на самолете, поезде, автобусе и грузовике, перевалив через горные хребты, в густых вечерних сумерках, 26 октября, мы разгрузились в Чаткальской долине.
Угощаем киргизов, подбросившими нас на грузовичке, спиртом, расплачиваемся, обмениваемся адресами и прощаемся. Их бутылку водки мы, по братски, впятером, выпили ещё на перевале, высотой в 3000 с чем-то метров, который мог быть, в это время, уже завален снегом и непроходим, для транспорта. Ух, и метались же мы в кузове грузовика, на крутейших подъёмах, стараясь угадать, в какую сторону выпрыгивать, если машина кувыркнётся с обрыва. Да-а-а, по таким сумасшедшим дорогам я ещё не ездил. А они лихачат, в своих горах и проверяют – слабо, неслабо нам выпить водки, перед скоростным спуском!!! Мне стало немного стыдно, за нож- на всякий случай, приготовленный в кармане, при посадке.
Машина затихла, умчавшись вдаль, и сквозь голую рощу, снизу, до нас донёсся призывный шепот реки. Чувствуем себя песчинками в этом величественном мире, среди снежных горных хребтов.
Одиночество обрушивается на нас, как ночь в горную долину. Жизнь приобрела особый вкус. За многие километры вокруг нет ни единой человеческой души. Не по себе как-то. Однако ощущение праздника и начала доброй счастливой сказки преобладает над мелкими страхами.
Отмечаем выход на маршрут праздничным ужином, со спиртом. Выпили неплохо, дальше себе такого уже не позволишь. Утром, в котелке - кусок коричневого льда. Это остатки вчерашнего чая. Теперь понятно, почему ночью так мёрзли ноги.
Очень хорошо здесь, но шустрый Чаткал торопит в дорогу. Собираем катамаран, грузимся, отчаливаем. Быстрое течение подхватывает судно, и мы в немом восторге, мягко и стремительно скользим в холодных алмазных струях реки.
За три дня проходим более ста километров - легко. Вот так бы плыть беззаботно, неделю-другую, месяц, а может и всю жизнь. Каждое утро, с ветвей деревьев отдираем свои, заледеневшие ночью, сплавные комбинезоны, разогреваем их над костром и одеваем сырыми, но тёплыми. Это единственные неприятности - пока.
На одном из обеденных перекусов, к нам приближаются двое киргизов. Я сижу один – Серёга на берегу, спокойно подшиваю расползшийся шов на шкуре катамарана. Отбросив топоры в сторону, гости подходят знакомиться - просят жвачки, наклейки. Видать их уже баловали предыдущие туристические группы. Нам нечего им подарить – не предусмотрели. Посидели, поболтали и по товарищески распрощались.
Ну вот…, прогулка наша и кончилась. Долина реки резко сужается, скалы вздыбились над нами, как стражи-великаны, у врат Аида. Впереди вторая половина маршрута, со сложными пятерочными и шестерочными порогами.
Первый каньон сразу же оскалил клыки коротких, мощных порогов, а где-то чуть дальше, за поворотом, укрылся в засаде грозный водопад. Сердце мое забилось, как у пойманного зайца. Давненько я так не волновался, но пороги проходим чисто. Мне приходится вламывать сейчас за двоих. Серега, правда, подсобрался и команды выполняет чётче. Оказывается, он не ходил в походы выше второй категории сложности. Опыта у него мало, слаломной гребной техники – на троечку. Я удивлён его бесшабашностью. А может быть мужеством? И как же он легко согласился на мою авантюру?! Блажен, кто не ведает, что творит. Мне же, все труднее сдерживать внутреннее волнение и решив далее не испытывать судьбу, берегом ухожу на разведку.
Ну вот и он, за вторым поворотом реки. Ревёт - двухступенчатый, семиметровый, в пене и облаке водяной пыли. Вот он, водопад, который я боялся не заметить вовремя. Сверху мы подплываем к нему довольно близко. Меня больше не лихорадит, чувствую себя абсолютно спокойно и уверенно. Обнос? Естественно. Бороться с водопадом все равно, что голыми руками пытаться завалить слона. Водопад позади, а мы не спешим плыть дальше. Налюбовавшись редким зрелищем, отчаливаем и уходим за поворот с грустью, как при прощании с другом. Вскоре каньон заканчивается и мы, выбрав хорошее место для стоянки, чалимся, завершив свой первый трудный день.
На завтра планируем проскочить следующие три каньона. Одиночество давит на психику. Наверное, поэтому мне хочется побыстрей пройти маршрут, сократив время до разумного минимума. С отдыхом не получается. Ночью снится кошмар бешеного сплава. Как в свободном падении, несусь по порогам, среди каменных глыб, нигде не имея возможности зачалиться. Просыпаюсь в холодном поту, радуюсь, что это был только сон. Но он повторяется снова и снова, до утра.
А все-таки «Чарли» — славный катамаранчик, простой в сборке, легкий, маневренный и комфортный. Делая его брату, для рыбалки, не предполагал, что когда-нибудь пойду на нем в поход выше третьей категории сложности. Но мы приспособились к нему и довольно уверенно чувствуем себя на пятерочном маршруте. Чарли — четырнадцатый «ребенок», сделанный моими руками.
Красивейшие и грозные каньоны завораживают и давят. Хорошо хоть вода спокойная, а то психологически, сейчас, здесь, нам было бы очень тяжело. Посидеть бы тут денька три, с весёлой дружной компанией, и всё, наверное, воспринималось бы совсем иначе.
Мои очередные ночные кошмары непродолжительны, и на ту же тему. Мысли о предстоящем - сверлят голову. Мы неплохо размялись в первом каньоне, но сегодня должно быть гораздо круче. Впереди тридцатипятикилометровый сложный каскад.
На разведку, длиннющих – 600-800 метровых порогов, уходит много времени. И это правильно. Зато проходим их без запинки. В случае аварии, нас ведь спасать некому. Как запоминается сложная линия движения, и делаются поправки по ходу пьесы в пороге, ума не приложу. Наверное это уже и есть опыт, наработки.
После полудня подплываем к знаменитому «Харкушу». В его начале – могила туриста-водника, со скрещенными вёслами. Здесь встречаемся со сплавной группой, из Перми. Вот те раз! Оказывается, мы не единственные балбесы, забравшиеся на Чаткал в столь позднее время. Становимся на их поляне, общаемся на сухую, без спирта. Его у нас - на донышке. Пока готовится ужин, иду смотреть порог.
Да-а-а-а-а, ши-икарные декорации к трагикомическому (как оказалось) спектаклю — мощный километровый водный поток с огромными каменными глыбами в русле, водопадами и прочей чертовщиной. Хорош, очень хорош, но с Серегой я сюда не пойду — мощные бицепсы «Харкуша» придется пощупать, дай бог, в следующий раз.
Утром смотрю — чуть ли не вся пермская команда собралась на порог. Как же так, в составе штурмовой группы у них половина «чайников», включая и немцев. Очень все это меня удивляет. Ну ладно, пермяки-то ребята лихие, на авось пройдут, только пукнут, а немцы-то что, куда они суются, без точного расчета и хорошей слаломной подготовки? Говорю Франку: - Не лезь ты в этот порог, глупо это, неразумно! Он соглашается, но все равно уходит на старт. Мы с Серегой становимся на нижнюю страховку.
Ждать приходится недолго. Вверху, из-за поворота, появляется уже перевернутый катамаран, с двумя, из шести, членами экипажа. Огромный и неуправляемый, он плывет вниз, наползая на камни, сваливаясь в «котлы» и «бочки», застревая в каменных «мешках». Ребятки скачут по катамарану, пытаясь выловить плывущее рядом весло.
Появляется третий - из стартовавшего экипажа. Он вяло и одиноко плывёт по порогу, доверившись судьбе. Его выносит на камни, с которых он сползает и обречённо сваливается в «бочки», выныривает - благодаря объемистому спасжилету, и безвольно плывет дальше вниз. Мы вылавливаем его на середине реки. Это Франк. Ему ещё хватает силенок ухватиться за раму катамарана, и мы доставляем бедолагу к берегу, побитого и сильно замерзшего. Пермяки выловили таки весло, переворачивают катамаран и зачаливаются ниже, по течению.
Второй катамаран стартует минут через десять. Экипажу удается дойти до конца, не перевернувшись. Больно смотреть на это прохождение, мне такой «Макар» и в голову не пришёл бы. Однако хорошо то, что хорошо кончается. Команда отделалась легкими ушибами, содранной, местами, кожей и погнутыми. на катамаране, трубами.
Самый нахлебавшийся, из четырёх неутопленников, бодрится и весело рассказывает о своих подводных приключениях, на последнем дыхании, почти потеряв надежду и сознание. Хорошо хлопчик держится, значит шок у него скоро пройдёт.
«Зализав раны», тронулись дальше, все вместе. Плыть в компании веселее и безопаснее, вроде бы. На осмотры порогов уже не тратим много времени. Большинство из них проходим с ходу, поэтому и двигаемся значительно быстрее. Немцы, с восторгом наблюдают за нашим малышом-Чарли, фотографируют. Легкий и шустрый, прыгая на волнах, пробивая «бочки», резво вертясь среди камней, он выгодно смотрится на фоне неуклюжих пермяцких «бронтозавров».
На одном трудно-просматриваемом пороге, с поворотом, неожиданно рухнув, с высокого крутого слива, в злющюю «бочку», вдруг слышу Серёгино – ошалелое, - «Саня, держись!!!» Мельком, правым глазом, вижу его в свободном полёте над катамараном. Инстинктивно, хочется схватить и посадить его на место, да руки заняты - зацеп отпускать нельзя, сейчас доли секунды решают многое. Серега, самостоятельно, криво-косо, шлёпается на свою гондолу и врубает весло глубоко в бочку. Молодец!!! Хоро-ошая бочара! Э-э-эх!!! Нижняя струя вытаскивает нас, со скрипом, с этого месива. - Чёрт, кажется это был «Пегак»!!!
Ярко горит костер. Плотно поужинав, долго сидим у жаркого огня, попивая привезённый немцами, в числе многих других деликатесов, голландский фруктовый чай, обсуждаем свои личные и государственные проблемы, шутим с немцами. Им всё равно не понять, что творится в нашей стране. Восьмой день. Настроение хорошее, сегодня финиш. Впереди еще пороги, но о них как-то не думается - расслабуха. Повстречавшиеся местные жители говорят, что до Бричмуллы всего пять километров. Плывем... Бричмуллы все не видать, вместо нее опять пороги. Входим в неглубокий каньон. За поворотом река круче уходит вниз, скорость течения заметно увеличивается. Русло сильно забито обломками скал и плохо просматривается с воды. Мы вальсируем вприпрыжку по порогу, уже не имея возможности осмотреть его с берега. Мелькают стены каньона, камни, сливы. Не успев быстро развернуться и уйти влево, налетаем на огромную каменную глыбу.
Вот где сказалось отсутствие опыта. Серёга поздно сработал – на разворот судна, и я уже ничего не смог поделать. Хорошо, что хоть направление катамарану дал правильное, угадав нужный левый слив, а в правом, как раз и свалились бы на зубья. Гондола с Серегой быстро ползёт вверх, моя, задавленная мощным потоком воды, уходит вниз, и катамаран переворачивается. От холода и неожиданности, под водой, меня словно парализует. Но надо выбираться, так долго не поплаваешь, говорит подсознание – выныриваю. Мысленно поздравляю себя с первым походным оверкилем, и в расстроенных чувствах тихо плыву, уцепившись за гондолу, по быстротоку. Соображаю, что долго так нельзя…, поэтому начинаю ломиться к берегу. Уперевшись ногами в дно, удерживаю катамаран, из-за которого выплывает Серега. Ну слава богу!!! А он, паразит, опять потерял весло. - Чтоб ты скис! - зло и глухо ругаю его, переворачивая катамаран.
Дальше каньон становится совсем уж тесным. Скачем по лестнице. - А вот и «горло»! Вода в этом месте кажется относительно спокойной, однако впереди идущий катамаран неожиданно бросает в правую скалу, потом отшвыривает в левую стену каменного мешка и откатывает назад. С нами происходит то же самое, но мы стараемся не бить катамаран о скалы – упираемся веслом, ногой, рукой….
Со второго захода пермяки снова не проходят, мы же аккуратно впихиваемся в трехметровую щель каньона. Вдруг слышу сзади грохот и скрежет. Это второй пермяцкий катамаран врезается в правую скалу. У него лопаются все дюралевые поперечные трубы, и гондолы разъезжаются в разные стороны, на моих глазах, и переворачиваются. Да-а-а, такого я ещё не видел! Несколько вёсел снова подарено Чаткалу, а катамаран разбирается, и половина пермяков пешком заканчивает маршрут. Все, приехали! С Чаткалом мы славно поработали - справились, нам есть, чем гордиться! Кажется мы первые, из «молдован», прошли 5 категорию сложности, большей частью, автономно. Бричмула – серый неухоженный посёлок. Домашнее вино здесь паршивое, приторно-сладкое и совсем без градусов. Зато горы, и река величественны и прекрасны. Я уже влюблён в этот благодатный край. Уезжать не хочется.
На одной из турбаз Медео, куда нас затащил ташкентский дядька, после сплава, Серёга обращает моё внимание: – Смотри какой огромный баран. Животное это пасется метрах в семидесяти от нас. У меня слегка зашевелились волосы на голове. Сергей сейчас без очков, как и на маршруте, и мне становится понятным, почему он оказался на реке тормознутым, и мне пришлось рвать жилы. – Мэй, это корова, а не баран!!!
Блажен, кто не ведает, что творит.
В 1993 году, это, после республиканской трагедии, от Тирасполя до Турунчука, я сплавлял одну милую кишинёвскую девчушку. Она была не только изящно-красива лицом и фигуркой, но и умна, хорошо воспитана и проста. И доверчива очень.
Ну, сами посудите, кому в это время, в этих краях (а здесь, после войны, ещё продолжались кровавые безобразия), заблагорассудится сплавляться по Днестру, с незнакомым бородатым дядькой.
– Идиотам! - скорее всего, скажете вы.
Так вот, сплавляемся мы на катамаране – только-только прошли за городские кварталы Тирасполя. Смотрю, впереди, чуть правее, плывут обломки деревьев, мусор и что-то объемистое, вроде как надутое. Издали видно плохо - рулю в ту сторону. Вот уже значительно приблизился, и вдруг замечаю на берегу человека, который жестами мне показывает - быстро уплывай.
Глянув на то, что меня интересовало, я понял – труп это!
Быстро развернул катамаран и ушел к левому берегу. Она ничего не заметила.
На Турунчукском пороге, из наших, никого не оказалось. Мы переночевали и утром поехали домой. В автобусе, она протянула мне червонец – расчёт за сплав. Брать очень не хотелось, но… - семья, полугодовалый ребёнок, плохие времена, трудные честные заработки.
В Кишинёве мы иногда встречались – соседи, дома оказались рядом.
Потом, её, в качестве переводчика (отлично владела английским), пригласили в Москву. Через несколько лет я позвонил к ней в квартиру, и сестра мне сообщила, что её убили.
- ……………???????!!!!!!!!!!!
Она грелась ночью, в палатке, у меня под боком, плавала голой в Днестре, на моих глазах – доверчивая и влюблённая в этот мир. Я, ни словом, ни жестом, не намекнул ей на интимную близость, не «пудрил» мозги. А какая-то мразь убила этого красивого человека!!!
Знать бы, кто… ?
В Кишинёве...
– Маэстро, посмотри тросик заднего тормоза…, менять?
– Ничё, доедешь!
Дорожные неудобства – ерунда, если научился к ним приспосабливаться. Велосипед, в битком набитом общем вагоне, подвязываю к потолку, cам, забираюсь туда же, на узкую боковую полку. Душно, но не тесно. На ночь привязываюсь к вентиляционной решетке, чтобы не свалиться во сне. Две удачные пересадки и я на месте.
Не удостоив Керчь вниманием, а зря, мчусь на Азовское побережье, в лагерь бардов. Хотел погостить там, да не такуж всё запросто у них, как думалось. Общество закрытое, вполне самодостаточное, но вниманием не обделили. Через пол часа, направляюсь к другому краю бухты.
В конце тропы стоит легковушка, большой газовый баллон, палатка. В тени под тентом, за раскладным столиком, в раскладных стульчиках – натуристское семейство. Ага, свои. Привет! А не подскажете ли, как лучше…? И сразу, после консультации получаю приглашение на обед. Люди симпатичные, грех отказываться от доброго знакомства.
Смыв в море дорожные пыль и пот легко вписываюсь в их компанию. Угощают пивом, устрицами в рисе и интересными рассказами. Приятно отдохнуть в кругу новых друзей, но пора двигать дальше.
Мыс огибаю с велосипедом на плечах, осторожно перебираясь с камня на камень. По тропе круто иду вверх, осматриваюсь с высокого берега и понимаю, что так мне далеко не уехать. Не получается запланированный маршрут. Овраги, заборы баз отдыха, каменные завалы на узкой полосе между пляжами – сплошной непроезд. Ничего, проведу разведку берега на байдарке, с моря, как-нибудь в другой раз.
Возвращаюсь в Керчь и по хорошей трассе мчусь на юго-восточное побережье Крыма. При подъезде к Феодосии, на затяжном подъёме знакомлюсь с московскими мальчишками, побывавшими на Тарханкутском рок-фестивале.
- Ну, как там?
– Музыка класс, круто, народу несколько тысяч. Все пьют, колются, балдеют, трахаются. Гомиков, лесбиянок и всякого другого, навалом. Свобода! Но и подхватить можно всё, чего не хочешь.
Мальчишки симпатичные, видать посмотрели на придурков, и пошли гулять по Крыму.
Ну, вот и Золотые пески. Море чистейшее! - А-а-а-а, хорошо!
Феодосию проскакиваю с ходу, переваливаю через высокий мыс, трудно иду по козьим тропам, на крутом противоположном склоне, через глубокие овраги, по крупной пляжной гальке и каменным развалам. Дикая бухта умыла меня десятью потами, но наградила, под вечер, встречей с киевлянами, путешествующими по побережью пешком. Сытный совместный ужин, купание и спокойный сон у моря, под освежающим ветерком, восстанавливают силы.
Орджоникидзе – уютный, чистенький посёлок. На общем пляже мне делать нечего. Татары со сладостями, бары, пляжные развлечения, толстые дядьки и тётки, публика в купальниках, толчея, шум-гам – не привлекают. Натуристы расположились в дальних бухтах, ну вот и цивилизация!
Над Коктебелем гордо скалится Кара-Даг, летают парапланеристы и мотодельтапланы, у причала качаются яхты, по изумрудному морю носятся водные мотоциклы, лыжники, надувные бананы и виндсерферы. Набережная забита торговцами и отдыхающими. Натурпляж разросся и атмосфера здесь замечательная.
Да, надо отдохнуть. А какое здесь вино! И люди интересные. С петербуржской парой на следующий день выезжаю в Лисью бухту.
Толкать велосипед в гору не очень приятно, но трудности забываются по другую сторону горы, и очередные подъёмы преодолеваются легче, в предвкушении удовольствия от лихого спуска, часто похожего на полёт пикирующего истребителя.
В Лисьей, царит дух свободы. Голый народ разгуливает по пляжам и горам, «центральной площади» и базарчику, куда бабули приносят свои пирожки, блины и вареники, мимо торговцев в автолавках, привёзших консервы, бахчу, овощи, фрукты и вина, в достаточном количестве. Питерцы, нисколько меня не стесняясь, крутят любовь по кустиком. Неподалёку от берега подводные охотнички стреляют: зеленуху, кефаль, горбыля, скорпену.. Серо-голубой глиной здесь пользуются как лечебным средством, мылом и даже шампунем. Сам попробовал – нормально.
Днём подкатили казанцы, вечером целое семейство из Москвы. Теперь на нашем пятачке одиннадцать велопутешественников.
В ночи призывно звучат гитары у мерцающих костерков, привлекая незванных гостей.
- Можно послушать?
- Да, конечно.
Ранним утром, как только ласковое солнце выглянуло из-за моря, с Сашкой идём высоко в гору на родник. Далековато за водой ходить, но я ещё раз убеждаюсь, что ленивые и трусливые красоту видят только на базаре.
Судак – серый муравейник, впечатляет лишь Генуэзская крепость. Натурпляж у них малюсенький и противный. Жму на педали дальше, а сам мысленно проплываю на байдарке по красивейшим и труднодоступным бухтам Кара-Дага, Меганома, Нового света.
На спусках ветер рвёт с головы бейсболку, свистит в ушах, в считанные секунды сушит обильный пот подъёмов. В такие минуты кажется, что вот-вот отскочат колёса или откажут тормоза.
Скалы, леса, сады, виноградники – красивый край! В татарской придорожной харчевне пью чай, отдыхаю. Ночёвка перед Рыбачьим, на пляже. Соседи – велотуристы из Москвы, едут в Севастополь. Вечером приглашают на ужин. Общаемся, делясь полезной информацией. И ничего меня не беспокоит, я их, кажется тоже.
Рыбачье, Малореченское – огромный авто кемпинг. Не завидую автомобилистам. Развороченный ущербный берег в местах их стоянок, проблемы с бензином, столпотворение, мусор, мухи, карты, водка от скуки, вот их удел.
Последний рывок и чистенькая Алушта встречает меня свежим ветерком и грозовыми тучами над Чёрной и Куш-Кайя. 250 километров самохода позади.
На следующий день я уже катаюсь по залитой мягким утреннем солнцем милой Одессе. К вечеру - в Кишинёве.
Дома, приводя велосипед в порядок, обнаружил перетёртым тормозной тросик. Тормоз работает на двух волосинках. Повезло же!
Ну, маэстро, ну специалист…!
***
Как хорошо проснуться на рассвете,
Продрать глаза, курнуть и рожицу умыть
Улечься вновь, и осознать, что лучше..., чем на Свете
На свете ничего не может быть !!!
Обнажение, это ещё и путь духовно-нравственного, интеллектуального и физического самосовершенствования.
Да, они становятся более искренними, открытыми, с себе подобными...(в кругу друзей).
С передвижной фотовыставкой "ФОТОИСТОРИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЙ", стартующей в Кишинёве, планирую двигаться в сторону Крыма.
В июле, августе забазируюсь в посёлке Орджоникидзе.
Предлагаю устроить там фотофестиваль "ФОТОИСТОРИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЙ".
В программе:
- Пляжные экспозиции в Орджо
- Общение
- Мастерклассы
- Фотосессии и фототуры
- Самодеятельные вечерние шоу
- Выездные фотовыставки в Коктебель, Феодосию, Курортное, может и далее
- прочее
Возможно, местную поселковую администрацию заинтересует такое мероприятие, так что возможны призы ...
Свой крымский моб. тел. запишу попозже на аватаре.
Фотографии, размером 21х30 см., ламинированные, демонстрируются на натянутых тросах.
Это ж надо исхитриться и залезть на этот скользкий вал.
- Ну, почувствовал его тонкий нерв, заходи давай! Вот так вот, молодец! Возьми с полки пирожок и добро пожаловать в сказку, под названием Водное родео.
- А теперь попробуй удержаться на валу, и получить удовольствие.
- Ка-а-айф-ф-ф!!!
Брызги от носа каяка, двумя большими веерами, летят в стороны, скорость кажется огромной, хотя стоишь на месте. Вернее скользишь по валу, виляя из стороны в сторону, по всей его длине, стараясь не съехать с гребня. Это тоже тонкая и интересная работа.
- А теперь представь, что в десяти метрах позади – водопад, который сожрёт тебя с потрохами, и косточек не выплюнет. Это твоя единственная возможность уцелеть в крутом высоком каньоне, перебравшись на другой берег, где есть выход к людям. Соскальзывай с этого гребня, врубай всю мощь и дурь, удержись на втором валу, катись вправо и заезжай в ворота – Ворота победителя.
- Ну, что, напахался с утра? Нет? Будешь кататься после обеда? Ну, держи стаканчик, расслабься и отдохни.
- Так-та-а-ак, а наш Казанова пустил слюни над новенькой девахой, глянь-ка. Она очень даже ничего.
- Ты её хотел бы…? В Кишинёве? Здесь тебе не до этого. Ну и правильно!
Вечером – костёр, друзья, вино, разговоры и песни.
- Ка-а-а-а-а-айф!
В два часа ночи заштормило, усталое тело проситься на покой.
- Ну, куда пошёл, все ещё гуляют. Спать? Завтра опять в шесть утра на порог? Правильно, отдыхай, мы тут сами без тебя управимся.
Вот так запомнились мне лучшие времена, на Турунчукском пороге. А в анкетной графе – образование, мне хочется записать – Турунчукский университет, 1985-91 г.
Катаюсь по порогу на каяке.
Тогда начал осваивать родейную технику, насколько позволяла конструкция слаломного судна. Вобщем, делаю траверсы, сижу на «валах», кувыркаюсь в «бочках».
А на берегу сидит Коля Рубцов, с товарищем, и бутылёк с ними. Слышу – зовут.
– Саня, вине ла мине.
Выхожу на берег – наливают, выпил – иду кататься. И так несколько раз.
А неподалёку стоит иномарка, по тем временам – редкость, рядом очень подозрительная компания. Пьют.
Не хотели мы, а довелось с ними пообщаться.
Атмосфера сначала была напряжённой, потом начали друг-друга поить, каждый своим. Мы их вином, они нас коньяком. Главный из них – весь в наколках, худой, но не кашляет – вдруг, мне, заявляет:
- А спорим, я сейчас пять минут тренируюсь и выхожу вверх по порогу, в Днестр. Ставлю весь Тирасполь, Парканы, Бендеры и пол Кишинёва.
Я не въехал сразу…, знаю, что это невозможно, при таком уровне воды. Потом - соглашаюсь, смеюсь и обещаю:
- Давай, спорим! Ставлю Эйфелеву башню.
Тут он ничего не понял.
- Как это?
- А вот так это. Привожу из Парижа башню и ставлю её здесь.
Минут 20 он смотрел на катающихся в пороге, наших ребят, думал, но наливать не забывал.
- Ладно, убедил ты меня.
- Ну, а раз убедил, то с тебя канистра коньяка. Тирасполь, Бендеры и прочие… мне никчему.
- Ладно, привезу.
Канистру он мне так и не привёз, но на наш берег, в тот раз, меня, наши ребята, несли и перевозили – за руки, за ноги.
Вырвались мы тогда дня на три – по Днестру. Майка в субботу работала и не смогла к нам присоединиться.
В одной байде поплыл я, в другую посадил Аркашу с Сашкой. Не хотелось мне никого катать, да и вдвоём, им чайникам, будет все-таки легче за мной угнаться. Впереди 100 км. пути – расслабляться здесь некогда.
Аркаша, мой старый добрый товарищ, отличный художник, большой умница, но физически развит неважнецки. Сашка – столяр, с нашего театра оперы и балета, физически развит хорошо, не глуп, чемпионил, говорит, недавно ещё, в каратэ. Поэтому рассадил я их - Сашку сзади, лодку крутить, капитанить, Аркашу, впереди, матросом.
Поплыли. Лодка их завиляла, сразу, как и положено, имея на борту двоих новичков. Плывём час, они проделывают расстояние в два, три раза больше моего, рыская поперёк Днестра. Даю подсказки - не помогают пока. Ничего, завтра врубятся. Расслабляемся, время от времени, выпиваем понемногу, снова плывём, смеёмся над их «пьяной» лодкой.
Кончился первых ходовой день. У костра поговорили, пообсуждали их проблемы и спать улеглись – утро вечера мудрее. На следующий день они снова галсами пошли. Что за чертовщина. Ребятки, может вам опохмелиться трэба? Причалили. Послал их в село, а сам на берегу, с байдами остался. Смотрю, неподалёку, два молдована, трёхлитровый бутылёк уговаривают - отдыхают у речки. Думаю, а не много ли им будет? Своих снабженцев ещё ждать и ждать. Поговорил с ними, попил неплохого домашнего винца. Бутылёк кончился, тут и мои приходят. Не нашли ничего – чайники, что тут ещё скажешь!
Плывём дальше. Мне весело им, что-то не очень. Вальсы и галсы их не кончаются. Снова на берегу два молдаванина, толи рыбу ловят, толи приключения на свою задницу ищут. Рядом проплывал, зацепили они меня, вроде как слишком уж. Ребят послал вперёд, сам на берег выхожу, к клиентам. А они вдруг выпить предлагают.Я быстро гнев на милость сменил и пообщался с ними полчасика. Литр, полтора ведь так сразу не выпьешь. Ребятки мои заждались, даже искать меня пошли. А бутылёк, как назло опять перед их приходом кончился. Ничего - не заслужили ещё!
Плывём. Сашка кипятиться начал, Аркашу обвиняет в неправильной гребле. Пол дня прошло, а их лодка всё «протрезветь», со вчерашнего, не может. А водители то трезвые, как стёклышки. Что за чертовщина, никогда такого ещё не видел! Атмосфера у них накаляется, мне за Аркашу становится тревожно.
Он сидит, молчит. Сашка уже орёт, Аркаша не отвечает. Я быстро начинаю соображать, что же с ними делать, пересаживать к себе Аркашу? Нет, должны научиться работать вместе, это ведь не так сложно, на спокойной реке. Сашка сейчас, наверное, думает, что Аркаша его испугался и морально уже подавлен, а мне он даёт понять, что его терпению пришёл конец, и сейчас, вместо гребли, будет карате. Да, так всегда у чайников. Каждый из них думает, что он уже всё понял, многому научился, а лажаются они только по вине этого дурака, с которым его посадили. Сашка злой, как собака, таким я его не ожидал увидеть.
Вдруг Аркаша встрепенулся и выдаёт, тоном адвоката, в защиту самого себя.
Я не поэт, хоть весь в стиху я,
мне не подняться выше носа,
Но не смотрю на вас я косо,
и вам не прыгнуть выше (б)уя!
Тут меня взорвало, я чуть с байды не вывалился. Сашка глаза вылупил и тоже заржал, видать что-то понял.
Смеялся я до судорог в животе, да и сейчас ещё улыбка расплывается, когда вспоминаю эту сцену.
Решение проблемы легко выскочило из подсознания. Я поменял их местами и всё пошло как по маслу. У Аркаши мозги, способные управлять и крейсером, Сашка хороший мотор. Что ещё надо для счастливого плаванья, разве, что женщину.
А в это время, Майка – моя подружка, места себе не находила. Деваха она класнючая спортивная весёлая - вулкан энергии, океан бесстрашия. Вру однако, сейчас она боялась, что вместо неё, я бабу какую-нибудь прихватил. Пораньше сорвавшись с работы, она помчалась к друзьям, в аэроклуб, где прыгала когда-то с парашютом. Попросившись, вроде как покататься, она запрыгнула с командой парашютистов в самолёт и уподобившись орлу стала высматривать свою жертву на реке, вернее, на том участке откуда мы вчера стартовали. Самолёт набрал высоту, выбросил группу и полетел в противоположном аэродрому направлении.
Это Майка уговорила своего товарища пролететь над Днестром, в направлении нашего финиша. И она таки выследила нас. Схватила парашют, хотела уже прыгнуть нам на головы, но этого ей уже не разрешили категорически.
Убедившись окончательно, что в моей байде нет никакой подружки, она успокоилась и не стала вышибать в самолёте дверь.
Утром проснулись рано, поёжились, в прохладном, ярком сентябрьском рассвете, выпили чаю и поплыли. Вода – зеркало, солнышко пригревает, до Бендер – километров 20.
На правом берегу красная точка, движется нам навстречу. Кому, чего в такую рань на Днестре делать? Рыбаки обычно медлительны и всегда одеты в что-нибудь серо-зелёно-чёрное. Этот, в чём-то ярко-красном, и шагает бодро, кажется, даже машет нам. Подсознание подсказывает, что на нём спортивный комбинезончик, мне очень хорошо знаком, как и походка этого приведения.
Рулю к правому берегу. Точно, Майка, машет бутылкой, смеётся! Ну, чудо в перьях!
- Мальчики, я вас дезинфицировать сейчас буду!
- Чудо, ты откуда?!
- Из Бендер.
С Майкой две здоровые беспородные собаки. Сажаю всю компанию к себе.
- Нате, пейте водку, вода в Днестре отравлена, крупная авария на каком-то химкомбинате, вся гадость вылилась в реку, вчера было сообщение.
- Да ничё, зараза заразу не берёт.
Майка оказывается, вчера поздно вечером, приехала в Бендеры и двинулась нам на встречу по берегу. Ночью! Ну, балда! А самому приятно – далеко, очень далеко, не у каждого есть такая подружка.
Ночью ей пришлось переплывать грязный вонючий Бычёк, впадающий в Днестр. Потом она познакомилась (контактная обалденно!) с каким-то лесником или сторожем. Тот дал ей в провожатые своих собак, и они за ней пошли!
Собак укачало в байде, и они облевались майкиными бутербродами. Пришлось мыть лодку, а собак оставить на берегу – найдут сами дорогу домой.
Бегала Майка, в своё время, стокилометровый марафон с мерзавчиком коньяка и пачкой сигарет, за 17-18 часов, прыгала с парашютом, в настольный теннис резалась будь-здоров, по деревьям, за абрикосами, лазила как обезьяна. Местные бандиты её уважали за смелость и дерзость. Дома - по хозяйству – метеор, всё успевала. На работе – незаменимый помощник. Любовью занималась – фантастика. Хотя, раньше, если б ей кто сказал, что она будет такое вытворять, она б тому рожу разбила. С ней всегда легко, весело, экстремально.
Вот такие бабы и войну отечественную на своём горбу вытащили, в то время как другие фифы, забыв о своих воюющих мужьях, греющихся на передовой, устраивали свою жизнь с преуспевающими тыловыми крысами, мёрзнущими на продовольственных складах.
Я, в тот год, увлёкся сплавом по рекам и о гребном слаломе ничегошеньки ещё не знал. Теперь очень жалею, что Майка не стала моим напарником в слаломной двойке. Да и в каяке, среди женщин ей равных здесь не было бы.
После тяжёлой заброски (выпитого… с земляками, в поезде Кишинёв-Адлер), отдохнув в цветочках, на живописном речном бережке, выше Красной поляны (посёлок на Мзымте), загрузил на корму каяка тяжёлый рюкзак и начал сплав.
Несколько четвёрочных порогов пришлось обнести, из-за проблематичности их прохождения, с тяжёлым грузом. По быстротоку же идти можно более-менее спокойно. Не пройдя и десятка километров, упираюсь в плотину, осматриваюсь, и не найдя других вариантов, пешком, по тропе спускаюсь в Греческое ущелье. Красотища здесь неописуемая, но плыть совершенно невозможно. Где вода?!!! Ползу по камням, с каяком и рюкзаком, более суток. Пообщался с пограничниками, контролирующими этот район – приятно, по-доброму…. Выйдя на слияние греческого ручейка с основным потоком, продолжил сплав.
Что-то народу не видно на реке. Совсем недавно, здесь, Россия проводила крупные соревнования, в которых участвовали сильнейшие каякеры. Репортажи о соревнованиях живописно украшали Интернет три года подряд. Надеялся увидеть здесь захватывающее зрелище, да видно опоздал.
С Алексеем – директором туристической фирмы, никому, кроме себя, не доверяющему группу на сплав, познакомились и сговорились быстро. - Да ты кидай свой рюкзак в автобус, заберёшь его на финише - распоряжается он решительно. Третья, последняя его группа отваливает на рафте в весёлое путешествие, за острыми ощущениями. Я иду следом на каяке.
В первом же троечном пороге, срывает юбку. Каяк моментально заполняется водой и зажевывается бочкой. Алексей видит, что я перевернулся, тормозит рафт, предлагает помощь. Я отказываюсь, самостоятельно выбираюсь на берег, сливаю воду, иду дальше. Прекрасно понимаю, что слабенькая юбка, на шару сделанная дома, в день отъезда, будет срываться каждый раз в сильных бочках. Так и происходит. Я больше её не одеваю, а стараюсь провести каяк по порогу, в менее беспокойных местах, но всё равно каждый раз останавливаюсь и сливаю воду. Алексея догнать не могу. Он гонит рафт к финишу, чтоб доставить своих клиентов в уют и тепло, до полуночи. Я это понимаю и не обижаюсь на него. Знаю, что он за меня переживает, но сделать ничего в этой ситуации не может. Бизнес диктует другие законы, а лох, решившийся самостоятельно сплавиться по этой речке, должен погибнуть. Но я не лох, так что - «к барьеру»! Тут ты уже не городской разнузданный придурок, а опытный зверь, борющийся за свою жизнь. Сумерки в горах долгими не бывают, пора смотреть место для стоянки. Алексея мне не догнать...
Ну вот, влетаю таки, на крутом повороте, в железобетонную ловушку. Сильная струя прижимного потока несёт меня на железные прутья, торчащие из бетонных блоков. Врубаю задний ход на полную катушку и на реверсе выбираюсь из этой чертовщины – успеваю выскочить, в притирку к бетонному мысу. Ох, нехорошее это место! Всё-ё-ё, сил больше нету, поток уже не читается, темно будет минут через пять. Ночевать приходится на галечной отмели, посреди реки. Ёлки-моталки, а рюкзак же в автобусе уехал. На мне только мокрые шорты, майка, спасжилет, юбка. Начинает колотить от усталости и прохладной противной сырости. А ночь впереди, дальше будет хуже. Я в тихой панике снимаю с себя всё мокрое, сухого нет, и пытаюсь просушить - что мать родила. Мне кажется, я этой ночью сдохну от переохлаждения. - Но нет, поборемся! Залажу в каяк с головой. Он тоже мокрый, но я его согрею, а он меня. Через кокпитовское очко сильно сквозит. Закрываю его спасжилетом и юбкой. Всё, спи!
Впереди ущелье Ах-Цу. Непроход, в начале ущелья, никто из именитых наших каякеров ещё не проходил. Не влететь бы! Плыву, ищу свой рюкзак на берегу. Нет нигде. Река разделяется на рукава. По правому рукаву я кажется не пройду, мелко, значить искать рюкзак придётся пешком. Так и делаю. Рюкзака нигде не вижу, впереди каньон.С каяком на плече прусь по трассе в гору, прохожу туннели в скалах, спускаюсь к реке и людям. Спрашаю прибрежный народ – сплавщиков, про Алексея. Командир какой-то фирмы – симпатичный малый, его вычисляет, советует выловить на трассе, при очередной его заброске, и приглашает разместиться в своём лагере. Хорошо, что в нагруднике, при мне хоть паспорт и деньги, а жить в полуголом виде ещё как-то можно.
В Компании, где меня приютили, дело у ребят поставлено очень неплохо. Эта, как мне кажется, самая раскрученная фирма на Мзымте. Через каждые 30-40 минут у них группа – 25-40 человек. Инструктаж весёлый грамотный во всех отношениях, дисциплина железная, снаряжения – валом. Сомневаюсь, правда, в техническом мастерстве инструкторов, непосредственно работающих с группой на рафте. Однако большого мастерства им и не надо. Сплавной участок реки несложный - двоечка, около 10 км.
Через пару дней я вылавливаю Алексея и получаю свой рюкзак в целости и сохранности. Отблагодарив ребят за приют, плыву дальше.
С берега, у какой-то базы отдыха, мне машет местный толстопузый ара. Подплываю. – Слушай, продай лодку! Я понимаю, что это вполне реальное предложение, и я могу сейчас хорошо навариться, но мне такая лодка самому нужна.
– Да тебе надо учиться на ней плавать лет 5. Ара кажется понимает, что каяк мой, совсем не рафт, в который можно посадить десяток пьяных клиентов, и более не настаивает на продаже.
До Белых скал - только двоечные порожки, далее быстроток и перекаты. До самого выхода в море, плыть, сплошное удовольствие. Заканчиваю маршрут на натур-пляже, в Адлере. Как приятно, после всего пережитого, очутиться среди голых женщин, выпить хорошего винца и наконец-то расслабиться.
Оставив позади более 4000 километров на самолете, поезде, автобусе и грузовике, перевалив через горные хребты, в густых вечерних сумерках, 26 октября, мы разгрузились в Чаткальской долине.
Угощаем киргизов, подбросившими нас на грузовичке, спиртом, расплачиваемся, обмениваемся адресами и прощаемся. Их бутылку водки мы, по братски, впятером, выпили ещё на перевале, высотой в 3000 с чем-то метров, который мог быть, в это время, уже завален снегом и непроходим, для транспорта. Ух, и метались же мы в кузове грузовика, на крутейших подъёмах, стараясь угадать, в какую сторону выпрыгивать, если машина кувыркнётся с обрыва. Да-а-а, по таким сумасшедшим дорогам я ещё не ездил. А они лихачат, в своих горах и проверяют – слабо, неслабо нам выпить водки, перед скоростным спуском!!! Мне стало немного стыдно, за нож- на всякий случай, приготовленный в кармане, при посадке.
Машина затихла, умчавшись вдаль, и сквозь голую рощу, снизу, до нас донёсся призывный шепот реки. Чувствуем себя песчинками в этом величественном мире, среди снежных горных хребтов.
Одиночество обрушивается на нас, как ночь в горную долину. Жизнь приобрела особый вкус. За многие километры вокруг нет ни единой человеческой души. Не по себе как-то. Однако ощущение праздника и начала доброй счастливой сказки преобладает над мелкими страхами.
Отмечаем выход на маршрут праздничным ужином, со спиртом. Выпили неплохо, дальше себе такого уже не позволишь. Утром, в котелке - кусок коричневого льда. Это остатки вчерашнего чая. Теперь понятно, почему ночью так мёрзли ноги.
Очень хорошо здесь, но шустрый Чаткал торопит в дорогу. Собираем катамаран, грузимся, отчаливаем. Быстрое течение подхватывает судно, и мы в немом восторге, мягко и стремительно скользим в холодных алмазных струях реки.
За три дня проходим более ста километров - легко. Вот так бы плыть беззаботно, неделю-другую, месяц, а может и всю жизнь. Каждое утро, с ветвей деревьев отдираем свои, заледеневшие ночью, сплавные комбинезоны, разогреваем их над костром и одеваем сырыми, но тёплыми. Это единственные неприятности - пока.
На одном из обеденных перекусов, к нам приближаются двое киргизов. Я сижу один – Серёга на берегу, спокойно подшиваю расползшийся шов на шкуре катамарана. Отбросив топоры в сторону, гости подходят знакомиться - просят жвачки, наклейки. Видать их уже баловали предыдущие туристические группы. Нам нечего им подарить – не предусмотрели. Посидели, поболтали и по товарищески распрощались.
Ну вот…, прогулка наша и кончилась. Долина реки резко сужается, скалы вздыбились над нами, как стражи-великаны, у врат Аида. Впереди вторая половина маршрута, со сложными пятерочными и шестерочными порогами.
Первый каньон сразу же оскалил клыки коротких, мощных порогов, а где-то чуть дальше, за поворотом, укрылся в засаде грозный водопад. Сердце мое забилось, как у пойманного зайца. Давненько я так не волновался, но пороги проходим чисто. Мне приходится вламывать сейчас за двоих. Серега, правда, подсобрался и команды выполняет чётче. Оказывается, он не ходил в походы выше второй категории сложности. Опыта у него мало, слаломной гребной техники – на троечку. Я удивлён его бесшабашностью. А может быть мужеством? И как же он легко согласился на мою авантюру?! Блажен, кто не ведает, что творит. Мне же, все труднее сдерживать внутреннее волнение и решив далее не испытывать судьбу, берегом ухожу на разведку.
Ну вот и он, за вторым поворотом реки. Ревёт - двухступенчатый, семиметровый, в пене и облаке водяной пыли. Вот он, водопад, который я боялся не заметить вовремя. Сверху мы подплываем к нему довольно близко. Меня больше не лихорадит, чувствую себя абсолютно спокойно и уверенно. Обнос? Естественно. Бороться с водопадом все равно, что голыми руками пытаться завалить слона. Водопад позади, а мы не спешим плыть дальше. Налюбовавшись редким зрелищем, отчаливаем и уходим за поворот с грустью, как при прощании с другом. Вскоре каньон заканчивается и мы, выбрав хорошее место для стоянки, чалимся, завершив свой первый трудный день.
На завтра планируем проскочить следующие три каньона. Одиночество давит на психику. Наверное, поэтому мне хочется побыстрей пройти маршрут, сократив время до разумного минимума. С отдыхом не получается. Ночью снится кошмар бешеного сплава. Как в свободном падении, несусь по порогам, среди каменных глыб, нигде не имея возможности зачалиться. Просыпаюсь в холодном поту, радуюсь, что это был только сон. Но он повторяется снова и снова, до утра.
А все-таки «Чарли» — славный катамаранчик, простой в сборке, легкий, маневренный и комфортный. Делая его брату, для рыбалки, не предполагал, что когда-нибудь пойду на нем в поход выше третьей категории сложности. Но мы приспособились к нему и довольно уверенно чувствуем себя на пятерочном маршруте. Чарли — четырнадцатый «ребенок», сделанный моими руками.
Красивейшие и грозные каньоны завораживают и давят. Хорошо хоть вода спокойная, а то психологически, сейчас, здесь, нам было бы очень тяжело. Посидеть бы тут денька три, с весёлой дружной компанией, и всё, наверное, воспринималось бы совсем иначе.
Мои очередные ночные кошмары непродолжительны, и на ту же тему. Мысли о предстоящем - сверлят голову. Мы неплохо размялись в первом каньоне, но сегодня должно быть гораздо круче. Впереди тридцатипятикилометровый сложный каскад.
На разведку, длиннющих – 600-800 метровых порогов, уходит много времени. И это правильно. Зато проходим их без запинки. В случае аварии, нас ведь спасать некому. Как запоминается сложная линия движения, и делаются поправки по ходу пьесы в пороге, ума не приложу. Наверное это уже и есть опыт, наработки.
После полудня подплываем к знаменитому «Харкушу». В его начале – могила туриста-водника, со скрещенными вёслами. Здесь встречаемся со сплавной группой, из Перми. Вот те раз! Оказывается, мы не единственные балбесы, забравшиеся на Чаткал в столь позднее время. Становимся на их поляне, общаемся на сухую, без спирта. Его у нас - на донышке. Пока готовится ужин, иду смотреть порог.
Да-а-а-а-а, ши-икарные декорации к трагикомическому (как оказалось) спектаклю — мощный километровый водный поток с огромными каменными глыбами в русле, водопадами и прочей чертовщиной. Хорош, очень хорош, но с Серегой я сюда не пойду — мощные бицепсы «Харкуша» придется пощупать, дай бог, в следующий раз.
Утром смотрю — чуть ли не вся пермская команда собралась на порог. Как же так, в составе штурмовой группы у них половина «чайников», включая и немцев. Очень все это меня удивляет. Ну ладно, пермяки-то ребята лихие, на авось пройдут, только пукнут, а немцы-то что, куда они суются, без точного расчета и хорошей слаломной подготовки? Говорю Франку: - Не лезь ты в этот порог, глупо это, неразумно! Он соглашается, но все равно уходит на старт. Мы с Серегой становимся на нижнюю страховку.
Ждать приходится недолго. Вверху, из-за поворота, появляется уже перевернутый катамаран, с двумя, из шести, членами экипажа. Огромный и неуправляемый, он плывет вниз, наползая на камни, сваливаясь в «котлы» и «бочки», застревая в каменных «мешках». Ребятки скачут по катамарану, пытаясь выловить плывущее рядом весло.
Появляется третий - из стартовавшего экипажа. Он вяло и одиноко плывёт по порогу, доверившись судьбе. Его выносит на камни, с которых он сползает и обречённо сваливается в «бочки», выныривает - благодаря объемистому спасжилету, и безвольно плывет дальше вниз. Мы вылавливаем его на середине реки. Это Франк. Ему ещё хватает силенок ухватиться за раму катамарана, и мы доставляем бедолагу к берегу, побитого и сильно замерзшего. Пермяки выловили таки весло, переворачивают катамаран и зачаливаются ниже, по течению.
Второй катамаран стартует минут через десять. Экипажу удается дойти до конца, не перевернувшись. Больно смотреть на это прохождение, мне такой «Макар» и в голову не пришёл бы. Однако хорошо то, что хорошо кончается. Команда отделалась легкими ушибами, содранной, местами, кожей и погнутыми. на катамаране, трубами.
Самый нахлебавшийся, из четырёх неутопленников, бодрится и весело рассказывает о своих подводных приключениях, на последнем дыхании, почти потеряв надежду и сознание. Хорошо хлопчик держится, значит шок у него скоро пройдёт.
«Зализав раны», тронулись дальше, все вместе. Плыть в компании веселее и безопаснее, вроде бы. На осмотры порогов уже не тратим много времени. Большинство из них проходим с ходу, поэтому и двигаемся значительно быстрее. Немцы, с восторгом наблюдают за нашим малышом-Чарли, фотографируют. Легкий и шустрый, прыгая на волнах, пробивая «бочки», резво вертясь среди камней, он выгодно смотрится на фоне неуклюжих пермяцких «бронтозавров».
На одном трудно-просматриваемом пороге, с поворотом, неожиданно рухнув, с высокого крутого слива, в злющюю «бочку», вдруг слышу Серёгино – ошалелое, - «Саня, держись!!!» Мельком, правым глазом, вижу его в свободном полёте над катамараном. Инстинктивно, хочется схватить и посадить его на место, да руки заняты - зацеп отпускать нельзя, сейчас доли секунды решают многое. Серега, самостоятельно, криво-косо, шлёпается на свою гондолу и врубает весло глубоко в бочку. Молодец!!! Хоро-ошая бочара! Э-э-эх!!! Нижняя струя вытаскивает нас, со скрипом, с этого месива. - Чёрт, кажется это был «Пегак»!!!
Ярко горит костер. Плотно поужинав, долго сидим у жаркого огня, попивая привезённый немцами, в числе многих других деликатесов, голландский фруктовый чай, обсуждаем свои личные и государственные проблемы, шутим с немцами. Им всё равно не понять, что творится в нашей стране. Восьмой день. Настроение хорошее, сегодня финиш. Впереди еще пороги, но о них как-то не думается - расслабуха. Повстречавшиеся местные жители говорят, что до Бричмуллы всего пять километров. Плывем... Бричмуллы все не видать, вместо нее опять пороги. Входим в неглубокий каньон. За поворотом река круче уходит вниз, скорость течения заметно увеличивается. Русло сильно забито обломками скал и плохо просматривается с воды. Мы вальсируем вприпрыжку по порогу, уже не имея возможности осмотреть его с берега. Мелькают стены каньона, камни, сливы. Не успев быстро развернуться и уйти влево, налетаем на огромную каменную глыбу.
Вот где сказалось отсутствие опыта. Серёга поздно сработал – на разворот судна, и я уже ничего не смог поделать. Хорошо, что хоть направление катамарану дал правильное, угадав нужный левый слив, а в правом, как раз и свалились бы на зубья. Гондола с Серегой быстро ползёт вверх, моя, задавленная мощным потоком воды, уходит вниз, и катамаран переворачивается. От холода и неожиданности, под водой, меня словно парализует. Но надо выбираться, так долго не поплаваешь, говорит подсознание – выныриваю. Мысленно поздравляю себя с первым походным оверкилем, и в расстроенных чувствах тихо плыву, уцепившись за гондолу, по быстротоку. Соображаю, что долго так нельзя…, поэтому начинаю ломиться к берегу. Уперевшись ногами в дно, удерживаю катамаран, из-за которого выплывает Серега. Ну слава богу!!! А он, паразит, опять потерял весло. - Чтоб ты скис! - зло и глухо ругаю его, переворачивая катамаран.
Дальше каньон становится совсем уж тесным. Скачем по лестнице. - А вот и «горло»! Вода в этом месте кажется относительно спокойной, однако впереди идущий катамаран неожиданно бросает в правую скалу, потом отшвыривает в левую стену каменного мешка и откатывает назад. С нами происходит то же самое, но мы стараемся не бить катамаран о скалы – упираемся веслом, ногой, рукой….
Со второго захода пермяки снова не проходят, мы же аккуратно впихиваемся в трехметровую щель каньона. Вдруг слышу сзади грохот и скрежет. Это второй пермяцкий катамаран врезается в правую скалу. У него лопаются все дюралевые поперечные трубы, и гондолы разъезжаются в разные стороны, на моих глазах, и переворачиваются. Да-а-а, такого я ещё не видел! Несколько вёсел снова подарено Чаткалу, а катамаран разбирается, и половина пермяков пешком заканчивает маршрут. Все, приехали! С Чаткалом мы славно поработали - справились, нам есть, чем гордиться! Кажется мы первые, из «молдован», прошли 5 категорию сложности, большей частью, автономно. Бричмула – серый неухоженный посёлок. Домашнее вино здесь паршивое, приторно-сладкое и совсем без градусов. Зато горы, и река величественны и прекрасны. Я уже влюблён в этот благодатный край. Уезжать не хочется.
На одной из турбаз Медео, куда нас затащил ташкентский дядька, после сплава, Серёга обращает моё внимание: – Смотри какой огромный баран. Животное это пасется метрах в семидесяти от нас. У меня слегка зашевелились волосы на голове. Сергей сейчас без очков, как и на маршруте, и мне становится понятным, почему он оказался на реке тормознутым, и мне пришлось рвать жилы. – Мэй, это корова, а не баран!!!
Блажен, кто не ведает, что творит.
Ну, сами посудите, кому в это время, в этих краях (а здесь, после войны, ещё продолжались кровавые безобразия), заблагорассудится сплавляться по Днестру, с незнакомым бородатым дядькой.
– Идиотам! - скорее всего, скажете вы.
Так вот, сплавляемся мы на катамаране – только-только прошли за городские кварталы Тирасполя. Смотрю, впереди, чуть правее, плывут обломки деревьев, мусор и что-то объемистое, вроде как надутое. Издали видно плохо - рулю в ту сторону. Вот уже значительно приблизился, и вдруг замечаю на берегу человека, который жестами мне показывает - быстро уплывай.
Глянув на то, что меня интересовало, я понял – труп это!
Быстро развернул катамаран и ушел к левому берегу. Она ничего не заметила.
На Турунчукском пороге, из наших, никого не оказалось. Мы переночевали и утром поехали домой. В автобусе, она протянула мне червонец – расчёт за сплав. Брать очень не хотелось, но… - семья, полугодовалый ребёнок, плохие времена, трудные честные заработки.
В Кишинёве мы иногда встречались – соседи, дома оказались рядом.
Потом, её, в качестве переводчика (отлично владела английским), пригласили в Москву. Через несколько лет я позвонил к ней в квартиру, и сестра мне сообщила, что её убили.
- ……………???????!!!!!!!!!!!
Она грелась ночью, в палатке, у меня под боком, плавала голой в Днестре, на моих глазах – доверчивая и влюблённая в этот мир. Я, ни словом, ни жестом, не намекнул ей на интимную близость, не «пудрил» мозги. А какая-то мразь убила этого красивого человека!!!
Знать бы, кто… ?
В Кишинёве...
– Маэстро, посмотри тросик заднего тормоза…, менять?
– Ничё, доедешь!
Дорожные неудобства – ерунда, если научился к ним приспосабливаться. Велосипед, в битком набитом общем вагоне, подвязываю к потолку, cам, забираюсь туда же, на узкую боковую полку. Душно, но не тесно. На ночь привязываюсь к вентиляционной решетке, чтобы не свалиться во сне. Две удачные пересадки и я на месте.
Не удостоив Керчь вниманием, а зря, мчусь на Азовское побережье, в лагерь бардов. Хотел погостить там, да не такуж всё запросто у них, как думалось. Общество закрытое, вполне самодостаточное, но вниманием не обделили. Через пол часа, направляюсь к другому краю бухты.
В конце тропы стоит легковушка, большой газовый баллон, палатка. В тени под тентом, за раскладным столиком, в раскладных стульчиках – натуристское семейство. Ага, свои. Привет! А не подскажете ли, как лучше…? И сразу, после консультации получаю приглашение на обед. Люди симпатичные, грех отказываться от доброго знакомства.
Смыв в море дорожные пыль и пот легко вписываюсь в их компанию. Угощают пивом, устрицами в рисе и интересными рассказами. Приятно отдохнуть в кругу новых друзей, но пора двигать дальше.
Мыс огибаю с велосипедом на плечах, осторожно перебираясь с камня на камень. По тропе круто иду вверх, осматриваюсь с высокого берега и понимаю, что так мне далеко не уехать. Не получается запланированный маршрут. Овраги, заборы баз отдыха, каменные завалы на узкой полосе между пляжами – сплошной непроезд. Ничего, проведу разведку берега на байдарке, с моря, как-нибудь в другой раз.
Возвращаюсь в Керчь и по хорошей трассе мчусь на юго-восточное побережье Крыма. При подъезде к Феодосии, на затяжном подъёме знакомлюсь с московскими мальчишками, побывавшими на Тарханкутском рок-фестивале.
- Ну, как там?
– Музыка класс, круто, народу несколько тысяч. Все пьют, колются, балдеют, трахаются. Гомиков, лесбиянок и всякого другого, навалом. Свобода! Но и подхватить можно всё, чего не хочешь.
Мальчишки симпатичные, видать посмотрели на придурков, и пошли гулять по Крыму.
Ну, вот и Золотые пески. Море чистейшее! - А-а-а-а, хорошо!
Феодосию проскакиваю с ходу, переваливаю через высокий мыс, трудно иду по козьим тропам, на крутом противоположном склоне, через глубокие овраги, по крупной пляжной гальке и каменным развалам. Дикая бухта умыла меня десятью потами, но наградила, под вечер, встречей с киевлянами, путешествующими по побережью пешком. Сытный совместный ужин, купание и спокойный сон у моря, под освежающим ветерком, восстанавливают силы.
Орджоникидзе – уютный, чистенький посёлок. На общем пляже мне делать нечего. Татары со сладостями, бары, пляжные развлечения, толстые дядьки и тётки, публика в купальниках, толчея, шум-гам – не привлекают. Натуристы расположились в дальних бухтах, ну вот и цивилизация!
Над Коктебелем гордо скалится Кара-Даг, летают парапланеристы и мотодельтапланы, у причала качаются яхты, по изумрудному морю носятся водные мотоциклы, лыжники, надувные бананы и виндсерферы. Набережная забита торговцами и отдыхающими. Натурпляж разросся и атмосфера здесь замечательная.
Да, надо отдохнуть. А какое здесь вино! И люди интересные. С петербуржской парой на следующий день выезжаю в Лисью бухту.
Толкать велосипед в гору не очень приятно, но трудности забываются по другую сторону горы, и очередные подъёмы преодолеваются легче, в предвкушении удовольствия от лихого спуска, часто похожего на полёт пикирующего истребителя.
В Лисьей, царит дух свободы. Голый народ разгуливает по пляжам и горам, «центральной площади» и базарчику, куда бабули приносят свои пирожки, блины и вареники, мимо торговцев в автолавках, привёзших консервы, бахчу, овощи, фрукты и вина, в достаточном количестве. Питерцы, нисколько меня не стесняясь, крутят любовь по кустиком. Неподалёку от берега подводные охотнички стреляют: зеленуху, кефаль, горбыля, скорпену.. Серо-голубой глиной здесь пользуются как лечебным средством, мылом и даже шампунем. Сам попробовал – нормально.
Днём подкатили казанцы, вечером целое семейство из Москвы. Теперь на нашем пятачке одиннадцать велопутешественников.
В ночи призывно звучат гитары у мерцающих костерков, привлекая незванных гостей.
- Можно послушать?
- Да, конечно.
Ранним утром, как только ласковое солнце выглянуло из-за моря, с Сашкой идём высоко в гору на родник. Далековато за водой ходить, но я ещё раз убеждаюсь, что ленивые и трусливые красоту видят только на базаре.
Судак – серый муравейник, впечатляет лишь Генуэзская крепость. Натурпляж у них малюсенький и противный. Жму на педали дальше, а сам мысленно проплываю на байдарке по красивейшим и труднодоступным бухтам Кара-Дага, Меганома, Нового света.
На спусках ветер рвёт с головы бейсболку, свистит в ушах, в считанные секунды сушит обильный пот подъёмов. В такие минуты кажется, что вот-вот отскочат колёса или откажут тормоза.
Скалы, леса, сады, виноградники – красивый край! В татарской придорожной харчевне пью чай, отдыхаю. Ночёвка перед Рыбачьим, на пляже. Соседи – велотуристы из Москвы, едут в Севастополь. Вечером приглашают на ужин. Общаемся, делясь полезной информацией. И ничего меня не беспокоит, я их, кажется тоже.
Рыбачье, Малореченское – огромный авто кемпинг. Не завидую автомобилистам. Развороченный ущербный берег в местах их стоянок, проблемы с бензином, столпотворение, мусор, мухи, карты, водка от скуки, вот их удел.
Последний рывок и чистенькая Алушта встречает меня свежим ветерком и грозовыми тучами над Чёрной и Куш-Кайя. 250 километров самохода позади.
На следующий день я уже катаюсь по залитой мягким утреннем солнцем милой Одессе. К вечеру - в Кишинёве.
Дома, приводя велосипед в порядок, обнаружил перетёртым тормозной тросик. Тормоз работает на двух волосинках. Повезло же!
Ну, маэстро, ну специалист…!
Как хорошо проснуться на рассвете,
Продрать глаза, курнуть и рожицу умыть
Улечься вновь, и осознать, что лучше..., чем на Свете
На свете ничего не может быть !!!
17 сентября 2009
Да, они становятся более искренними, открытыми, с себе подобными...(в кругу друзей).
В июле, августе забазируюсь в посёлке Орджоникидзе.
Предлагаю устроить там фотофестиваль "ФОТОИСТОРИЯ ПРИКЛЮЧЕНИЙ".
В программе:
- Пляжные экспозиции в Орджо
- Общение
- Мастерклассы
- Фотосессии и фототуры
- Самодеятельные вечерние шоу
- Выездные фотовыставки в Коктебель, Феодосию, Курортное, может и далее
- прочее
Возможно, местную поселковую администрацию заинтересует такое мероприятие, так что возможны призы ...
Свой крымский моб. тел. запишу попозже на аватаре.
Фотографии, размером 21х30 см., ламинированные, демонстрируются на натянутых тросах.
Приглашаю всех желающих принять участие в фотовыставке.
Подробнее - в моём Блоге http://fotokto.ru/id27206/blog