Струны
Струны - Это фон для стихов хорошего поэта Юрия Левитанского.(1922-1996).Его философские стихи о жизни были положены на музыку, исполнялись и исполняются популярными бардами.Песни на стихи Юрия Левитанского звучат в кинофильмах.
Другие фотографии на ФотоКто: ← Мурка-2 | Рейн,а за ним центр Кельна →
Это общество-словно рояль, безнадежно расстроенный,
Весь изломанный, весь искорябанный, весь искореженный.
Вот уж всласть потрудились над ним исполнители рьяные,
Виртуозы плечистые, ах, барабанщики бравые.
Как в беспамятстве, все эти струны стальные и медные,
Лишь вчера из себя исторгавшие марши победные,
Та едва дребезжит, та, обвиснув, бессильно качается,
Есть отдельные звуки, а музыка не получается.
И все так же плывет над пространством огромной страны
Затянувшийся звук оборвавшейся некой струны.
Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку-
каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже,как умею.
Ни к кому претензий не имею,
Каждый выбирает для себя.
В землю ложится зерно,
Что проходяще, а что остается,
Знать никому не дано.
Белый мазок на холсте безымянном,
Вязи старинной строка,
Что остается, а что проходяще-
Тайна сия велика.
Пламя погаснет и высохнет русло,
Наземь падут дерева...
Эта простая и мудрая тайна
Вечно пребудет жива...
Так отчего так победно и громко,
Где-то над талой водой-
"Все остается! Все остается!"-
Голос поет молодой?
И отчего так легко и звеняще,
В гуще сплетенных ветвей-
"Непреходяще! Непреходяще!" -
Юный твердит соловей?
"Жизнь моя-кинематограф, чёрно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазёр
Этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
Ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актёру не прощает плохо сыгранную роль
Будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
В этой драме, где всего-то меж началом и концом
Два часа, а то и меньше...лишь мгновение одно…»
ПОПЫТКА УТЕШЕНИЯ.
Все непреложней с годами, все чаще и чаще,
Я начинаю испытывать странное чувство,
Словно я заново эти листаю страницы,
Словно однажды уже я читал эту книгу.
Мне начинает все чаще с годами казаться
И все решительней крепнет во мне убежденье...
Этих листов пожелтевших руками касаться
Мне, несомненно, однажды уже приходилось.
Я говорю вам:"Послушайте, о, не печальтесь,
О, не скорбите безмерно о вашей потере,
Ибо я помню,что где-то на пятой странице
Вы все равно успокоитесь и обретёте".
Я говорю вам:"Не следует так убиваться,
О, погодите, увидите, все обойдется,
Ибо я помню,что где-то страниц через десять
Вы напеваете некий мотивчик веселый".
Я говорю вам:"Не надо заламывать руки,
Хоть вам и кажется небо сегодня с овчину,
Ибо я помню,что где-то на сотой странице
Вы улыбаетесь, как ничего не бывало".
Я говорю вам:"Я в этом могу поручиться!"
Я говорю вам:"Ручаюсь моей головою,
Ибо, воистину, ведаю всё, что случится
Следом за тою и следом за этой главою".
Я и себе говорю:"Ничего,не печалься!"
Я и себя утешаю:"Не плачь, обойдется!".
Я и себе повторяю:"Ведь все это было,
Было, бывало, а вот обошлось, миновало!"
Я говорю себе:"Будут и горше страницы,
Будут горчайшие, будут последние строки,
Чтобы печалиться, чтобы заламывать руки..."
Да ведь и это всего до страницы такой-то..."
Что-то случилось, нас все покидают,
Старые дружбы, как листья, опали.
...Что-то тарелки давно не летают,
Снежные люди куда-то пропали...
А ведь летали над нами, летали,
А ведь кружили по снегу, кружили.
Добрые феи над нами витали,
Добрые ангелы с нами дружили.
Добрые ангелы, что ж вас не видно?
Добрые феи, мне вас не хватает!
Все-таки это ужасно обидно-
Знать, что никто над тобой не летает.
...Лучик зеленой звезды на рассвете,
Красной планеты ночное сиянье...
Как мне без вас одиноко на свете,
о недоступные мне марсиане!
Снежные люди, ну что ж вы, ну где вы,
О белоснежные нежные девы!
Дайте мне руки, раскройте объятья,
О мои бедные сестры и братья!
...Грустно прощаемся с детскими снами,
Вымыслы наши прощаются с нами.
Крыльев не слышно уже за спиною...
Робот храпит у меня за стеною.
Ветеранам войны посвящается...
Мы не от старости умрем-
От старых ран умрем...
Опоздало письмо.
Опоздало письмо.
Опоздало...
Ты его не получишь,
Не вскроешь
И мне не напишешь.
Одеяло откинул,
К стене повернулся устало
И упала рука...
И не видишь,
Не слышишь,
Не дышишь.
Вот и кончено все.
С той поры ты не стар и не молод,
И не будет ни весен,
Ни лет,
Ни дождя,
Ни восхода.
Остается навеки
Один нескончаемый холод -
Продолженье
Далекой зимы
Сорок первого года.
Смерть летала над нами,
Витала, почти ощутима.
Были вьюгою белой
Оплаканы мы и отпеты.
Но война,
Только пулей отметив,
Тебя пощадила,
Чтоб убить
Через несколько лет
После нашей победы.
Вот еще один холмик
Под этим большим небосклоном.
Обелиски, фанерные звездочки...
Нет им предела.
Эта снежная полночь
Стоит на земле
Пантеоном,
Где без края могилы
Погибших за правое дело.
Колоннадой тяжелой
Застыли вдали водопады.
Млечный Путь перекинут над ними,
Как вечная арка
И рядами гранитных ступеней
Уходят Карпаты
Под торжественный купол,
Где звезды мерцают неярко.
Сколько в мире холмов!
Как надгробные надписи скупы-
Это скорбные вехи
Пути моего поколенья.
Я иду между ними
До крови закушены губы.
Я на миг
У могилы твоей
становлюсь на колени...
И теряю тебя...
Бесполезны слова утешенья,
Что мне делать с печалью!
Мое поколенье на марше,
Но годам не подвластен
Железный закон притяженья
К неостывшей земле,
Где зарыты ровесники наши.
ЗЕМЛЯ.
Я с землёю был связан немало лет,
Я лежал на ней... Шла война.
Но не землю я видел в те годы,нет,
Почва была видна.
В ней под осень мой увязал сапог
С каждым новым дождём сильней.
Изо всех тех качеств, что дал
Мне Бог,притяженье лишь было в ней.
Она вся измерялась длиной броска,
Мерам нынешним вопреки...
До второй избы,до того леска,
До мельницы, до реки.
Я под утро в узкий окопчик лез,
И у самых моих бровей
Стояла трава, как дремучий лес
И, как мамонт, брёл муравей...
А весною цветами она цвела,
А зимою была бела.
Вот такая земля у меня была,
Маленькая была.
А потом эшелон меня вёз домой,
Всё вокруг обретало связь.
Изменялся мир изначальный мой,
Протяжённее становясь.
Плыли страны,вился жилой дымок,
Был в дороге я много дней.
Я ещё деталей видеть не мог,
Но казалась земля крупней.
Я тогда и понял, как земля велика,
Величественно велика.
И только когда на земле война-
маленькая она.
ЖИЗНЬ-КИНЕМАТОГРАФ.
Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет,
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет,
А потом в стене внезапно загорается окно,
Возникает звук рояля... Начинается кино.
И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
Заставляет меня плакать и смеяться два часа,
Быть участником событий, пить, любить, идти на дно...
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
Этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
Ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актеру не прощает плохо сыгранную роль,
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
В этой драме, где всего-то меж началом и концом
Два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно...
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
От нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут-
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно...
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса,
Слишком красные восходы, слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно...
Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
То уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
Детством, первыми шагами тех, что будут после нас
Жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно...
Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак - старый зритель, я готов
Занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
Тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если, где-то с краю перед камерой стою,
Даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
Как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны.
Как сплетается с другими эта тоненькая нить,
Где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
Потому что в этой драме, будь ты шут или король,
Дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!