Сколько вас, решающих, как мне жить,
что мне делать, кому присягать на верность?
Быть своей, оставаясь среди чужих,
стало делом слишком обыкновенным.
Нынче город сумрачен и зловещ,
накрывает всех нас тяжелой дланью.
Я
умею
быть
вещью,
поскольку вещь —
это то, что требует обладанья.
Сколько вас, решающих, как мне жить,
что мне делать, кому присягать на верность?
Быть своей, оставаясь среди чужих,
стало делом слишком обыкновенным.
Нынче город сумрачен и зловещ,
накрывает всех нас тяжелой дланью.
Я
умею
быть
вещью,
поскольку вещь —
это то, что требует обладанья.