Всё меняется - так справедливо считается,
Набирает разгон перемен колесо.
И, конечно же, многое в мире меняется,
Но при этом, увы, безусловно, не всё.
Пусть дороги давно, как асфальтом покрытые,
Но лежат все по тем же, по древним местам -
Мимо храмов Господних, что ныне забытые,
Словно вечный поклон золочёным крестам.
Всё меняется. Что ж сокрушаться и плакать?
И скалу пробивает зеленый росток,
Только солнце всё так же садится на Западе,
И пока никуда не сместился восток.
Да и люди, хоть видели мало хорошего,
Точно так же доверчивы, как в старину:
Точно так же беспечно взирают на прошлое
И считают последней любую войну.
Точно так же все верят в свою исключительность,
Удивляясь, что нет подтвержденья тому,
Без обмана все так же не мыслят действительность,
Точно так же идут под расстрел и в тюрьму.
Только время летит, от движенья от быстрого
Всех заносит порою, не только меня.
Но сильней отличается выстрел от выстрела,
Чем сегодняшний день от минувшего дня.
Набирает разгон перемен колесо.
И, конечно же, многое в мире меняется,
Но при этом, увы, безусловно, не всё.
Пусть дороги давно, как асфальтом покрытые,
Но лежат все по тем же, по древним местам -
Мимо храмов Господних, что ныне забытые,
Словно вечный поклон золочёным крестам.
Всё меняется. Что ж сокрушаться и плакать?
И скалу пробивает зеленый росток,
Только солнце всё так же садится на Западе,
И пока никуда не сместился восток.
Да и люди, хоть видели мало хорошего,
Точно так же доверчивы, как в старину:
Точно так же беспечно взирают на прошлое
И считают последней любую войну.
Точно так же все верят в свою исключительность,
Удивляясь, что нет подтвержденья тому,
Без обмана все так же не мыслят действительность,
Точно так же идут под расстрел и в тюрьму.
Только время летит, от движенья от быстрого
Всех заносит порою, не только меня.
Но сильней отличается выстрел от выстрела,
Чем сегодняшний день от минувшего дня.