Твоя застенчивая нежность-
В земле сокрытый водопад,
В ней страсти дремлющей безбрежность.
Твоя застенчивая нежность-
Растущей тучи безмятежность,
Цветов несмятых аромат.
Твоя застенчивая нежность-
Готовый вспыхнуть водопад.
Немая царственная вечность
Для нас зажгла свои огни,
Любви блаженства и беспечность.
Немая царственная вечность
Нас увлекает в бесконечность,
И в целом мире-мы одни...
Немая царственная вечность
Для нас зажгла свои огни.
Любви цветок необычайный,
Зачем так рано ты поблек!
Твое рожденье было тайной,
Любви цветок необычайный,
Ты мне блеснул мечтой случайной,
И я, как прежде, одинок.
Любви цветок необычайный,
Зачем так рано ты поблёк!
Ты промелькнула, как виденье,
О, юность, быстрая моя,
Одно сплошное заблужденье!
Ты промелькнула, как виденье,
И мне осталось сожаленье
И поздней мудрости змея.
Ты промелькнула, как виденье,
О, юность быстрая моя!
Отцы с детьми бывают часто не в ладу,
Я вам в пример семью Великих приведу:
Гласит легенда, что отец седой Байкал,
Дочь, Ангару, свою за волосы таскал.
Она на выданье, к ней сватаются ханы,
Все добродетель ищут в ней или изъяны,
Красотка, наша, закусила удила,
Такой упрямой её мама родила.
Головкой крутит, вертит попкой...Видят гости
Им на пиру несут не мясо, только кости,
Как родовитым унижения терпеть,
Уж лучше в жаркой битве в поле умереть.
Они с претензией к Байкалу все подходят
И старый, с дочкой, аргументов не находят.
На соискание руки был дан турнир,
А после пьянка, по итогам, то есть пир.
Но Ангара была строптивая молодка:"
"В вас тарасун, друзья, играет или водка,
Да вы хоть в зеркало глядели на себя,
Вы представляете кто вы и кто здесь я."
Отец Байкал сломить упрямство её хочет,
Но дочь, негодница, в лицо ему хохочет.
Всё ясно старому становится, как день-
Не родился в лесу ещё такой олень.
Тогда он срочно принимает свои меры,
Чтоб избежать в дому чумы или холеры,
Сажает дочь свою в темницу среди гор
И к Иркуту летит гонец во весь опор.
Но дочь о партии такой не хочет слушать,
О стены бьётся головой, не может кушать,
Богат, но немощен и стар сосед Иркут,
Пусть мама с папенькой немножко подождут.
В темницу к узнице друзья доносят слухи
Сулят ей помощь: катаклизмы и разрухи,
И, подстрекая, говорят, среди степей,
Живёт красавец одинокий Енисей.
Вот тут, конечно, в Ангаре взыграли гены,
Коль сердце разум заменяет – жди измены.
Под гул и грохот земля наша задрожала,
Оковы рухнули девчонка убежала.
Она стремительно рванулась на свободу,
Сметая скалы на пути, круша породу,
Спросонья кинулся за ней отец седой,
Но ненароком зацепился бородой.
Что делать дальше растерялся и не знает,
На всякий случай в след Шаман-скалу бросает,
Пытаясь выход перекрыть ей из Эдема,
Чтоб неповадно было бегать из гарема.
Но стар Байкал, упадок сил, он не добросит,
Он умоляет дочь вернуться, слёзно просит,
Но своенравная в поступках Ангара,
Быстрее ветра мчалась с отчего двора.
Тогда отчаявшись, Байкал, взывает к Богу
И проклинает дочь безумную, дорогу,
Где говорят, что ожидает встречи с ней,
Без роду, племени могучий Енисей.
Как волка кормят и спасают только ноги,
Беглянка скрылась с Енисеем за Пороги,
Где стали жить они, сливаясь, поживать,
Давно известно от судьбы не убежать.
Поник Байкал и почернел старик от горя,
Когда он в ярости страшнее нет уж моря,
В раз на дыбы встаёт байкальская волна
Из преисподней балом правит Сатана.
Лишь Баргузин или Сарма взболтают воду,
Нагонят тучи жди ненастную погоду,
Цепляют волны, в белых шапках, небеса,
Кому нужна такая жуткая краса.
Несутся волны вскачь, свирепые от злости,
А у судов трещат шпангоуты, как кости,
Встречая новый шквал, идущий на таран,
Когда бесчинствует на море ураган.
Байкал спокоен и ни что не раздражает,
Как человек любовь и ласку обожает,
О ноги трётся набегающей волной,
Но может в шутку окатить и с головой.
Давно легенда поменялась местом с былью,
На книжных полках зарастает чёрной пылью,
Но вы узнаете, когда придёт пора,
Как своенравна и коварна Ангара.
В земле сокрытый водопад,
В ней страсти дремлющей безбрежность.
Твоя застенчивая нежность-
Растущей тучи безмятежность,
Цветов несмятых аромат.
Твоя застенчивая нежность-
Готовый вспыхнуть водопад.
Немая царственная вечность
Для нас зажгла свои огни,
Любви блаженства и беспечность.
Немая царственная вечность
Нас увлекает в бесконечность,
И в целом мире-мы одни...
Немая царственная вечность
Для нас зажгла свои огни.
Любви цветок необычайный,
Зачем так рано ты поблек!
Твое рожденье было тайной,
Любви цветок необычайный,
Ты мне блеснул мечтой случайной,
И я, как прежде, одинок.
Любви цветок необычайный,
Зачем так рано ты поблёк!
Ты промелькнула, как виденье,
О, юность, быстрая моя,
Одно сплошное заблужденье!
Ты промелькнула, как виденье,
И мне осталось сожаленье
И поздней мудрости змея.
Ты промелькнула, как виденье,
О, юность быстрая моя!
Бальмонт Константин.
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский
Безжалостный к врагам,
Прижал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне
И рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем! »
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели па допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
"Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!"
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
"Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!"
-Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
"Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
И я научу шотландцев
Готовить старинный мед!"
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись,
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
"Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна,
Мой вересковый мед!"
Я вам в пример семью Великих приведу:
Гласит легенда, что отец седой Байкал,
Дочь, Ангару, свою за волосы таскал.
Она на выданье, к ней сватаются ханы,
Все добродетель ищут в ней или изъяны,
Красотка, наша, закусила удила,
Такой упрямой её мама родила.
Головкой крутит, вертит попкой...Видят гости
Им на пиру несут не мясо, только кости,
Как родовитым унижения терпеть,
Уж лучше в жаркой битве в поле умереть.
Они с претензией к Байкалу все подходят
И старый, с дочкой, аргументов не находят.
На соискание руки был дан турнир,
А после пьянка, по итогам, то есть пир.
Но Ангара была строптивая молодка:"
"В вас тарасун, друзья, играет или водка,
Да вы хоть в зеркало глядели на себя,
Вы представляете кто вы и кто здесь я."
Отец Байкал сломить упрямство её хочет,
Но дочь, негодница, в лицо ему хохочет.
Всё ясно старому становится, как день-
Не родился в лесу ещё такой олень.
Тогда он срочно принимает свои меры,
Чтоб избежать в дому чумы или холеры,
Сажает дочь свою в темницу среди гор
И к Иркуту летит гонец во весь опор.
Но дочь о партии такой не хочет слушать,
О стены бьётся головой, не может кушать,
Богат, но немощен и стар сосед Иркут,
Пусть мама с папенькой немножко подождут.
В темницу к узнице друзья доносят слухи
Сулят ей помощь: катаклизмы и разрухи,
И, подстрекая, говорят, среди степей,
Живёт красавец одинокий Енисей.
Вот тут, конечно, в Ангаре взыграли гены,
Коль сердце разум заменяет – жди измены.
Под гул и грохот земля наша задрожала,
Оковы рухнули девчонка убежала.
Она стремительно рванулась на свободу,
Сметая скалы на пути, круша породу,
Спросонья кинулся за ней отец седой,
Но ненароком зацепился бородой.
Что делать дальше растерялся и не знает,
На всякий случай в след Шаман-скалу бросает,
Пытаясь выход перекрыть ей из Эдема,
Чтоб неповадно было бегать из гарема.
Но стар Байкал, упадок сил, он не добросит,
Он умоляет дочь вернуться, слёзно просит,
Но своенравная в поступках Ангара,
Быстрее ветра мчалась с отчего двора.
Тогда отчаявшись, Байкал, взывает к Богу
И проклинает дочь безумную, дорогу,
Где говорят, что ожидает встречи с ней,
Без роду, племени могучий Енисей.
Как волка кормят и спасают только ноги,
Беглянка скрылась с Енисеем за Пороги,
Где стали жить они, сливаясь, поживать,
Давно известно от судьбы не убежать.
Поник Байкал и почернел старик от горя,
Когда он в ярости страшнее нет уж моря,
В раз на дыбы встаёт байкальская волна
Из преисподней балом правит Сатана.
Лишь Баргузин или Сарма взболтают воду,
Нагонят тучи жди ненастную погоду,
Цепляют волны, в белых шапках, небеса,
Кому нужна такая жуткая краса.
Несутся волны вскачь, свирепые от злости,
А у судов трещат шпангоуты, как кости,
Встречая новый шквал, идущий на таран,
Когда бесчинствует на море ураган.
Байкал спокоен и ни что не раздражает,
Как человек любовь и ласку обожает,
О ноги трётся набегающей волной,
Но может в шутку окатить и с головой.
Давно легенда поменялась местом с былью,
На книжных полках зарастает чёрной пылью,
Но вы узнаете, когда придёт пора,
Как своенравна и коварна Ангара.
Сергей Кретов.
Одна счастливая Волна.
Она скиталась по планете,
На отмелях касаясь дна.
Она играла с тёплым ветром,
Ласкала камни и песок...
И радовалась солнцу, где-то
Найдя чудесный уголок.
И вот в прекраснейшую бухту
Она, однажды, заплыла.
Там было, как в раю, красиво!
Магнолия вдали цвела.
Там мелодичность пенья птиц
Ласкала слух своим волненьем…
И, как бы, не было границ
В том месте умиротворенью.
И там же посреди воды
Стоял, который век, Утёс...
И были склоны у него чисты...
Златым песком сиял откос.
И подружилась с ним Волна,
И говорила с ним часами…
Его манила глубина,
Её - вершина с облаками.
Всё время проводили вместе,
И как-то радостно им было...
И вот в чудесном этом месте
Волна, однажды, полюбила…
- Меня нельзя, увы, любить, -
Утёс ответил на её признанье.
- Да не умею я любить, -
Добавил позже в оправданье.
- Ты есть Волна, а я - лишь Камень,
Ты разобьёшься об меня.
Наш мир не так и многогранен,
Чтоб полюбил и я тебя…
Она заботится о нём хотела, -
Снимала ракушки водоворотом.
На что Утёс твердил, несмело:
- Мне не нужна твоя забота.
Волна пыталась обнимать
И разбивалась о его основу.
Но, не желая отступать,
К объятиям стремилась снова...
И Вновь бросалась на Утёс.
И снова брызги с блеском разлетались...
А в блеске том - сиянье её грёз,
Что каждый раз о камень разбивались...
Как долго это длилось - Ветер знает...
И может звёзды, что смотрели с высоты.
Но вот, однажды, как всегда бывает,
Исчезло, вдруг, присутствие Волны.
Покинула она Утёс нежданно,
Растворилась в сумраке ночном.
Утёс, проснувшись утром раним,
Вдруг загрустил о плеске том.
Старался он не думать о Волне,
Но лишь сильнее тосковал по их общенью
При жарком солнце или при луне…
И все желаннее хотелось возвращенья.
А что Волна? Волна скиталась
По многим странам и морям.
Она забыться там пыталась,
Другим свою любовь даря.
И только звёзды-молчуны все знали, -
Как ей широкими просторами плылОсь...
И видя все - они молчали,
Сочувствуя лишь ей, небось…
Волна же путешествовала светом,
То там, то здесь немного погостит…
И, возвращаясь в бухту, как-то летом,
Вдруг, осознала - об Утёсе не грустит.
Утёс при встрече это понял тоже,
А также то, что без неё не может жить.
Она казалась от всего ему дороже
И размышлял он - как же быть?
- Да. Я – утёс. Я - чёрствый камень.
Но счастлив я был лишь с Тобой...
И лишь с Тобой сияли грани
Моего склона над водой.
Ты так прекрасна, беззаботна…
Я не могу без Тебя жить! -
Сказал он ей и... рухнул в воду,
Приняв решение: как быть.
Когда-то о таком Волна
Всей сущностью своей мечтала.
Когда-то… Но теперь, - увы...
Лишь на прощание его поцеловала...
* * *
И в нашей жизни так бывает:
Искренне Любят и Она, и Он.
Вот только их Взаимность годы разделяют
И слышен только поцелуя "стон"…
Виталий Писаренко