Один художник около века тому назад
Даму, у которой верные как у собаки глаза,
Изобразил в роскошном зелёном платье.
И стоило чуть посмотреть мне на неё — так на тебе.
Вулкан, который считался потухшим,
Внезапно ожил и теперь переполняет душу.
Я никогда не видел в живую, и увижу я навряд ли
Женщину в столь удивительном наряде.
Эта одежда не о женской сексуальности,
Которой в современности так подобать пытаются.
А женской женственности, где содержания полны
Материнской нежности и верности жены.
Не говорю, что нет сейчас обличий женственных,
Но тех, что на картине не было, и нет иных.
Музей как обычно пуст, поделиться не с кем,
Значит достаточно сделать это в песне.
Даму, у которой верные как у собаки глаза,
Изобразил в роскошном зелёном платье.
И стоило чуть посмотреть мне на неё — так на тебе.
Вулкан, который считался потухшим,
Внезапно ожил и теперь переполняет душу.
Я никогда не видел в живую, и увижу я навряд ли
Женщину в столь удивительном наряде.
Эта одежда не о женской сексуальности,
Которой в современности так подобать пытаются.
А женской женственности, где содержания полны
Материнской нежности и верности жены.
Не говорю, что нет сейчас обличий женственных,
Но тех, что на картине не было, и нет иных.
Музей как обычно пуст, поделиться не с кем,
Значит достаточно сделать это в песне.