По байкальскому льду

Итак. Это мероприятие с самого начала казалось мне то сомнительной авантюрой, то невыполнимой задачей, то недостижимой мечтой. Проще говоря: И хочется и колется. Моя двоюродная сестра, живущая в Москве, как-то позавидовала, что вот живёшь в Сибири, видел Байкал. Что сказать? Они там, в Москве считают, что все чудеса начинаются уже за МКАДом, а мне что до Москвы, что до Байкала по расстоянию одинаково.

Собственно, захотелось мне посмотреть на замёрзшее озеро, самое большое в мире, самое известное и, безусловно, красивое. Растиражированное во множестве изображений. Но одно дело смотреть его на картинке, а другое - прикоснуться самому. Надобно сказать, что в 2013 году я уже наблюдал байкальскую осень с нескрываемым восторгом и остался под этим впечатлением на многие-многие годы. Байкал это навсегда! И вот эти же ребята, с которыми я прошёл по осенним берегам, усыпанным золотом листвы осин и хвои лиственниц, позвали меня пройти пешком по льду озера вокруг острова Ольхон.

День первый.

Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага

Утром 15 февраля Дима встречал нас на морозном перроне иркутского вокзала. Улыбки, крепкие мужские рукопожатия, объятья, скупые мужские слёзы… Шучу-шучу. Обрадовались, короче. Рюкзаки на спину и на выход. Нас на тот момент было пятеро. Ваш покорный слуга, мой тёзка и попутчик по байкальской осени новосибирец Вадим, он же «Горыныч», и Ирина, тоже жительница столицы Сибири. Чуть раньше приехали из Благовещенска Ирина и Евгений – молодая пара, решившая перед свадьбой проверить зимним Байкалом свои отношения. Как пошутила мама Иры: «Тест-драйв решил невесте устроить?!»

 На стоянке грузимся в микроавтобус. Водитель – Валера Обогоев, а как потом оказалось, сам владелец мини-отеля «Байкал», бурят по национальности, коренной житель острова Ольхон, радушный хозяин, интересный собеседник и просто добрый человек, загрузил наши пожитки в машину, половину багажа привязал на крыше и помчал нас по городу, а потом и по живописнейшим горкам и хвойным лесам в сторону посёлка Листвянка, где Дима запланировал показать нам Байкальский музей и экспозицию деревянного зодчества под открытым небом «Тальцы».

В «Тальцах» мы поели в трактире, а после, подсадив, по дороге ещё одну участницу нашего похода, Марину, и вдоволь накружившись по узковатым и извилистым иркутским улицам, выехали на просторы Предбайкальской впадины и взяли курс на Ольхон. Было немного облачно, почти пасмурно. Справа встали горы Приморского хребта, закрывая своей грудью озеро от нас. Но как раз там, на всём протяжении нашего пути стояло чистое голубое небо. До острова Ольхон и посёлка Хужир – пункта нашего назначения, оставалось 294 км. В Баяндае мы повернули резко на 90 градусов вправо и поехали в сторону хребта, и там, через перевал мы должны выбраться вниз к заливу Хубын, где уже по льду будем переправляться на Ольхон.

Сказать по совести, горный серпантин я пережил с трудом. Подъёмы, спуски, резкие повороты, снег и лёд на обочинах, обрывы и каменистые склоны, Валера проходил на большой скорости, почти не сбавляя газа и не тормозя. Надо было успеть засветло домой. Он нажимал. При этом он ещё умудрялся говорить по телефону и рассказывать нам историю Байкала и бурятского народа.

По пути, в Еланцах, мы заехали в кафе «Юрта» покушать настоящих бурятских поз или как их ещё называют буузы. Их готовят из рубленой баранины или говядины с луком, завёрнутой в тесто и сваренной на пару. Это не «те же самые манты», как вам подумалось, а несколько другое блюдо, хотя и похоже по идеологии. Их берут руками, предварительно выпивают бульон через дырочку на «макушке», а потом откусывают и едят. Вкусно! Подали их нам с пылу с жару. Валера заблаговременно созвонился с кафе и дал заказ.

Солнце клонилось на закат. По дороге мы успели остановиться и сделать несколько кадров. К переправе мы подъезжали уже в сумерках. Перед нами был пролив Ольхонские ворота, отделявший остров от материка. Медленно спустились на лёд и, проехав прибрежные ухабы, выскочили на чистый торный стеклянно-зеркальный путь. Ощущение было непередаваемое – дорога по тёмному льду, пространство огромное, берег далеко, сумерки. Валера уверенно прибавил скорости и вскоре мы выскочили на берег цвета охры. Снега на Ольхоне практически не было. Южная его часть представляет собой холмистый ландшафт со степной растительностью, точнее с практическим отсутствием таковой. Ну и асфальта тоже. Более того грунтовка была как стиральная доска.  Трясло довольно ощутимо. В мини-отель приехали уже по темноте. Нас ждали. Ужин. Жарко натопленная баня. Пиво и рыба. Копчёный омуль.

Дом был трёхэтажный, деревянный. Замечательный хвойный дух обитал во всех закоулочках. Сон на новом месте не шёл. Перед глазами мчалась дорога. Лёд. Мои беды и горести не покидали буйную голову. Но больше всего пугала неизвестность, лед и мороз. Как мы будем спать в палатке? Есть? Тащить свой скарб? Как я - старый пердун, буду ходить в туалет на морозе?!!! Ответов не было.

День второй

Утро в Хужире

Утром поднялись затемно. Надо было идти на мыс Бурхан – встречать рассвет. Это одно из красивейших, хоть и «истоптанных» мест на Ольхоне с самой известной скалой на Байкале – Шаманкой. Визитная карточка.

Надо сказать, красота её не оказалась преувеличенной. Она присутствует на половине открыток, календарей и магнитиков Байкала и Ольхона. Но одно дело смотреть чужие фотографии, а совсем другое выйти самому на утёс, с которого открывается панорама пролива Малое море. Западный гористый берег. Острова. Голубое небо с уходящими звёздами в одной стороне и занимающимся рассветом в другой. Дорога по льду от горизонта до горизонта с редкими пробегающими машинами. Людьми, которые смотрятся муравьями у подножья Шаманки. Дух захватило! Восторг и адреналин зашкаливали. Фотоаппараты, камеры и смартфоны снимали. Фотографы искали выгодные ракурсы. Солнце поднялось из-за холмов, и мы смогли перевести дух. Наконец-то!

После завтрака, полностью экипировавшись, мы погрузились в минивэн и Валера помчал нас по льду в направлении западного берега, на ту сторону пролива Малое море. Впереди медленно вырастали горы Приморского хребта. Нас ждал тренировочный заход. Нужно было попробовать свои силы в хождении по льду, испытать своё снаряжение и размяться. Почти весь пролив был покрыт слоем снега, точнее это была многослойная утренняя изморозь, выпадающая ночью, после захода солнца и смерзшаяся в твёрдый слой. Снег, как таковой, здесь в этом году почти не падал. Зато наезженная дорога блестела как зеркало в солнечных лучах. Ощущение от езды по льду днём было совсем не таким как во вчерашних сумерках. Берег Ольхона стремительно удалялся сзади, а вот противоположная сторона и не думала приближаться! Ох уж эти обманчивые расстояния. «На Байкале дорог нет!» - изрёк наш водитель. «Здесь бывает так, что там, где вчера ехали, сегодня может быть большая трещина, полынья или торосы». Неожиданно на льду, что-то непонятно заблестело. Валера повернул в ту сторону, и перед нами возникла вырезанная изо льда и стоящая на расчищенном пространстве надпись «Mobile1» явно рекламного вида. Грех было не снятся на её фоне. Не для рекламы, конечно, а так на память в качестве очевидцев.

 Где-то там, в Хужире, обитает американская съёмочная группа, видно их рук дело. Посёлок даже зимой жил активной туристической жизнью. В нашей гостинице вместе с нами жила группа художников из Южной Кореи, снимавших друг друга на профессиональную видеоаппаратуру. Как оказалось, они приезжают сюда не один год. Также была группа людей общающихся на французском языке. Не уточнил, но это могли быть и бельгийцы и канадцы тоже. Вечером, у отеля стояла машина с надписью на борту «ВЕСТИ» Иркутск. Что-то я отвлёкся… Наснимавшись вдоволь на фоне таких удивительно красивых стеклянно-прозрачных и геометрически выверенных букв, мы продолжили наш путь. Впереди снова замаячил какой-то непонятный светлый объект, выделяющийся своим цветом на фоне тёмно-синих прибрежных скал. Постепенно приближаясь, он увеличивался в размерах и вскоре оказался небольшим скалистым островом. Назывался он Ижилхей. Сказать, что он меня поразил, значит ничего не сказать! Он был абсолютно ирреален или даже сюрреалистичен. Судите сами!

Нафотографировавшись вдоволь на его фоне, мы, развернувшись навстречу солнцу, двинулись в обратный путь. Уже пешком. Ногами.

Лирическое отступление о важности и правильности подбора снаряжения. Ботинки.

Бывалые туристы говорят «снаряга». Руслан, наш сосед по купе скорого поезда, мчавшего нас в Иркутск из Новосибирска, так его и назвал. Сомнительно оценив наши шансы на поход. И спальники у нас легкие, и куртки у нас тонкие, и ботинки не достаточно шипастые. Пропадёте вы там! – как-то не очень оптимистично подытожил он. У него на футболке был логотип читинского туристического клуба сплавщиков (это крутые парни, которые, сплавляются по быстрым и опасным горным речкам на всяких рафтах, ну или там катамаранах). Он оказался каякером. Мудрёным. Сыпал речками, озёрами и водопадами, перемежая названия «лихих» мест с замысловатыми терминами. Бочки, шиверы и пороги всех категорий сложности вставали у него за спиной вехами пройденных миль. Бывалый, одним словом. Что сказать? Важность этого я понял ещё в прошлый визит на Байкал, осенью. Тогда я, за неимением трекинговых ботинок, решил прогуляться в кроссовках. Пески острова Ярки они ещё дюжили, как и болотистые берега устья реки Молокон или поросшие мхом тропы губы Болсодей. А вот каменистые осыпи бухты Аяя или «курумники» (заросшие мхом каменные реки) по пути к устью реки Куркулы, а ещё хуже обледеневшие «прижимы» - отвесные берега некоторых мест, упирающиеся прямо в воду озера, - кроссовки уже не выдерживали. Ноги соскальзывали. Пару раз, падая, я чуть не разбил себе голову об прибрежные валуны. Спасли взятые с собой на «про запас» «берцы», но и они оказались недостаточно прочны и устойчивы. Плюс ко всему они были новыми и к концу дня я здорово натёр пятки, до пузырей! Благо пластырь я взял с собой заблаговременно в составе аптечки. Выручил! В этот раз я решил не испытывать судьбу и купил себе настоящие трекинговые ботинки. Тёплые, удобные, устойчивые, шипастые. Танцевать в таких не пойдёшь, а вот в поход, в зиму – самое оно! Единственный минус – на льду они скользили. Но это проблема решалась специальными ледоходами – шипами на резинках, одеваемые на ботинки.

Итак, мы выдвинулись, развернувшись навстречу солнцу. Дима заранее предупредил о необходимости солнечных очков. Они оказались очень кстати. Лёд бликовал, снег искрил, небо было изумительно голубым и прозрачным. Мороз покусывал. Береговая линия Ольхона была почти неразличима и только в бинокль мы разглядели Шаманку, мыс Бурхан и Хужир, скромно прилепившийся на холмистых склонах острова. Дима открыл небольшую тонкость – посёлок расположен в лесистой части острова, посередине и с далёкого расстояния это было хорошо различимо по цветам. Лес выглядел тёмно-коричневым,  а остальная часть острова – степная – бело-желтой. Да, идти не ехать. До места назначения мы прошли 13 километров с небольшим. Я лично почти не устал, правильнее сказать – притомился, но не более того. Поход дополнили яркие впечатления – приходилось останавливаться для фотографирования свежей трещины, ледяных осколков и узоров. Лёд жил самостоятельной жизнью. Дышал, двигался, лопался, издавая разные звуки. В основном это были громкие удары, очень похожие на выстрел пушки Петропавловской крепости, которая в Санкт-Петербурге оповещает жителей о наступлении полудня. Иногда чуть громче, иногда чуть глуше. И всегда это отдавалось под ногами вибрацией. Чувствовал себя как таракан на огромном барабане. Солнце грело довольно ощутимо, а вот спине в тени было прохладно, но в движении пришлось даже расстегнуться, иначе было бы совсем жарко. Куртка изнутри стала мокрой. Очень помогало то, что под мышками на рукавах были специальные клапана на молнии, которые расстёгивались при движении и закрывались при остановках. По приходу в отель куртку, кофту и ботинки пришлось разбросать по батареям, чтобы завтра надеть сухое. Дима успокоил, что в палатке предусмотрена возможность посушить мокрое и утром всё будет в полном порядке.

День третий

Выход в Малое море

Дима с самого вечера раздал нам саночки – пластиковые корытца с рифлёным дном и привязанными веревками. Волокуши. На конце верёвки большая петля, чтобы надеть её на пояс. Это достаточно удобно и гораздо легче, чем тащить все свои вещи за спиной в рюкзаке. Учитывая, что каждому участнику похода ещё и причитался довольно большой мешок с продуктами команды килограммов на 8. Мне достались крупа и макароны.

К нам вчера вечером, добавилась ещё одна участница – Ольга из Новосибирска, её привезли из Иркутска на авто, пока мы гуляли вокруг Ижилхея. Она уже ходила по льду и была опытным туристом. Теперь нас стало 8, четыре на четыре. Часов в 10 утра, медленной  вереницей, мы спустились с мыса Бурхан и от самого подножья Шаманки дали старт нашей «неспешной прогулке». Солнце светило с левой стороны, невысоко приподнявшись над холмистым Ольхоном. Пригревало. Неторопливо проплывал мимо берег острова. Хужир словно провожал нас, «салютуя» антеннами сотовой связи. Надо сказать, что с этой стороны острова было довольно оживлённо. То и дело проносились машины – по льду до материка было и быстрее и дорога глаже. Мы держали примерный темп движения 40-45 минут ходьбы и 15 минут перерыв. Мышцы привыкали, и, постепенно ритм шагов пришёл в более-менее устойчивое равновесие с дыханием. Тревожила неизвестность относительно ночлега. Тёплый и уютный отель остался далеко на берегу. Ночевать зимой в палатке мне ещё ни разу не приходилось. На словах всё было приблизительно ясно. Осталось узнать, как это произойдёт на самом деле. Я донимал Диму расспросами, и, мне казалось, что он от меня стал уставать.

На самом деле я зря волновался. Часам к пяти вечера мы достигли места нашей первой ночёвки в районе мыса Шебетский. И вот здесь всё встало на свои места окончательно. Путешествуя уже не первый год, весь механизм организации ночёвки оказался устоявшимся и отработанным. Надо было чётко следовать инструкциям, в которых заключалась вся важность подбора экипировки. Первым делом, придя на место стоянки, надо переодеться и переобуться. В сухое. В рюкзаке должна быть сухая куртка (желательно легкий и теплый пуховик), свитер или кофта, рыбацкие зимние сапоги и рукавицы, или варежки. Тело, одетое, казалось бы, в мёрзлые вещи из рюкзака, быстро согревается и дальше можно уже заниматься обустройством лагеря. Ставим нашу большую жёлтую палаточку, забрасываем в неё свои коврики и рулон подстилки, устанавливаем печку и – мальчики отвечают за дрова и костёр, девочки – за уют в доме. Мне вручили бур и сказали добыть воды. Толщина льда составляла примерно сантиметров 60. А как и чем мы достанем воду с такой глубины? Оказалось, что едва я пробурил лунку – вода «пришла» к нам сама, поднявшись и встав вровень с краями. Мистика? Нет, физика. Дальше, удобным половничком, мы наполняем два больших котелка и пристраиваем их над костром. Дров, для первого раза, мы прихватили с собой из посёлка, благо строительных работ в нём велось много и повсеместно, но остальные отправились добирать на мыс. На берегу попадались куски бревен, выброшенные по лету из вод озера. Чуть поодаль Дима обнаружил полуразрушенный сарай, порубленная крыша которого грела нас всю ночь. В самом верху нашей палатки, вокруг печной трубы, был оборудован сетчатый навес для сушки мелких вещей, дальше шли специальные петли для распределения верхней одежды и обуви. Забегая вперед, скажу, что к утру всё было тёплым и сухим. Озеро в ночной тьме дышало и говорило. Наверное с небом, на котором зажглись мириады звёзд. Нас-то оно видело впервые, а небо висело над ним каждый день и каждую ночь. То тут то там, то дальше то ближе что-то трещало, лопалось, ухало, бухало, звенело, дзынькало. Байкал, как огромный зверь, ворочался с боку на бок, словно не мог успокоиться и найти удобной позы.

Сон не шёл. Впечатления от пройденного и увиденного, словно не помещались в голове, и беспорядочно толпились, как просители в приёмной, нетерпеливо дожидаясь своей очереди на обдумывание, галдя и перебивая друг друга громкими криками. Отвесные скалы в бухточке, где мы устроились на ночлег, как большой плисовой юбкой, были убраны ледяными наростами. По дороге нам встретилась группа велосипедистов. Они решили объехать Ольхон на своих двухколёсных «конях» с шипованной резиной. С живым интересом мы рассматривали друг друга, удивляясь. Каждый своему.

Горячий чай, выпитый в большом количестве, постепенно просился наружу. Темный лёд в трещинах под ногами, белые воланы на скалах и замёрзшие глыбы на прибрежных камнях совершенно неожиданно и по-новому смотрелись в лучах налобного фонарика. Несмотря на холод, хотелось любоваться всей этой красотой. Задрав голову, я разглядывал Млечный путь во все глаза. В городской суете и с паразитными засветками уличных фонарей его было просто не разглядеть. На западном берегу во тьме перемигивались крохотные огоньки кемпингов посёлочка Курма. Распределив дежурство по очередности топки печки, мы потихонечку угомонились. Сон подкрадывался незаметно. Свежий воздух, чистая вода, физические нагрузки оказали свой терапевтический эффект! Правда, к пяти часам, когда мне надо было заступать на дежурство к печке, я уже выспался.

День четвёртый

Остров Огой и залив Хул.

Рассвет был неспешным. Дима разжёг костёр и уже повесил котелки с водой. Утро встретило нас горячим чаем, морозцем и вещами, покрытыми инеем. Вылезать из спальника не хотелось, но надо было собираться и идти дальше. На завтрак была каша. По поводу сборов пришлось принять как должное основную вещь – сборы и разборы рюкзака. Самые тяжёлые вещи при движении должны лежать на дне по причине низкого центра тяжести, чтобы саночки были устойчивей и не опрокидывались при переходе торосов и полей ломаного льда. По этой причине при устройстве на ночлег, вечером, приходилось вынимать всё то, что сверху и добираться до спальника попутно доставая продукты для ужина. Утром процедура повторялась с точностью до наоборот. Сначала меня это как-то напрягало, но поняв, что по-другому просто не получится, я стал воспринимать это как данность. Да и стоило разве из-за чего нервничать, когда такая красота кругом?

 Дальше по курсу у нас высился остров Огой, на вершине которого белела буддийская ступа «Просветления». Раньше ступы я видел только в Таиланде и Камбодже. Там они смотрелись более естественно, привычнее что ли. Но тут необходимо вспомнить, что большей частью озеро находится на территории Бурятии, а буряты традиционно исповедуют буддизм, а посему надо просто подняться на вершину и осмотреть местную достопримечательность. «Буддийская ступа, возведенная на острове Огой летом 2005 г. на Байкале, официально именуется как Ступа Просветления, Покорения демонов, содержащая статую Женской Формы, Матери всех Будд Единственной Матери Трома Нагмо. Другими словами эта ступа относится к типу ступ Просветления, в которую вложены: различные буддийские реликвии и бронзовая статуэтка дакини Трома Нагмо, считающейся в тибетском буддизме матерью всех Будд.» Кому интересно может погуглить самостоятельно: http://baikal.irkutsk.ru/php/statya.php?razdel=baikal&nomer=24_21.txt

От неожиданности захватило дух. Не стану пускаться в пространные и, наверняка бесполезные, религиозные размышления. Тут каждый сам за себя. Но красота была просто божественная! И обратный путь, пройденный нами, и предстоящее расстояние мимо мыса Хубын и одноименного острова дальше к проливу Ольхонские ворота не выглядели торной дорогой. Но, как говорится, дорогу осилит идущий. Вдоволь поснимав всю эту красоту, мы спустились вниз, и попив чайку из термосов, двинулись дальше. По причине некоторой разницы в физических возможностях нашей команды, скорость и режим движения, каждый устанавливал себе сам. На третий день это уже очевидно устаканилось. Я старался выходить и идти первым (терпеть не могу ждать и догонять!) Молодёжь – Ира и Женя старались не отставать, и частенько обгоняли меня. Ирина держалась почти всегда за ними. Горыныч, как бывалый турист, легко себя чувствовал в любом месте колонны. Марина и Оля, в большинстве случаев, держались в хвосте. И только Дима, собирая утром в двое санок все свои пожитки, включая палатку, печку, подстилку, мешок с дровами, инструменты и всякие мелочи типа котелков и прочего скарба, на час позже всех снимался с места стоянки, и потом стабильно, к середине дневного перехода, догонял головного идущего и плавно уходя в отрыв, умудрялся ещё и танцевать на льду, высоко подпрыгивая, закладывая коленца и подпевая себе в голос весёлые туристические песни. Туристская закалка бывалого походника. «Чисто лось!» – подумалось мне.

На мысе Хоргой нас ждал вот такой ледяной орган. Умопомрачительное творение природы. Воды, ветра и мороза. Зрелище завораживало своей непостижимой красотой.

Справа в Прибайкальском хребте река Сарма прорезала большую щель, из которой нам в правый бок вырывался обжигающий ветер с таким же названием «сарма». Пройдя между мысом и островом Хубын, мы оказались в заливе Иркутская губа и попали на трассу автозимника, соединяющего Ольхон и западный берег Байкала. На льду стояли дорожные знаки, столбики и огромный бульдозер чистил путь на участках  с ломаным льдом. Рабочие в оранжевых дорожных куртках грузили в машину свой инструмент. Помахали нам приветливо рукой – такие бродяги им тут не в новинку. Дима внёс предложение сократить нам немного путь, поскольку мы слегка задержались на Огое и сильно растянулись в пути, он предложил не обходить лежащий впереди полуостров Кобылья голова, а пересечь его по перешейку и поставить палатку в заливе Хул. Так мы срежем около 5 километров, но самое главное спрячемся от «сармы» на той стороне и переночуем в затишье. Предложение прошло на ура, учитывая, что солнце начало клониться к закату, а день к вечеру. Правда, без ложки дёгтя тут не обошлось – предстояло преодолеть высокий хребет полуострова, дорога уходила резко в гору, а весь свой скарб надо было взгромоздить на спину. Плюс саночки!

Второе лирическое отступление о пользе снаряжения. Палочки.

Палки для трекинговой ходьбы я увидал впервые на осеннем путешествии по Байкалу. Мне на тот момент их назначение показалось непонятным и даже смешным. Палки есть, а лыж нет! Летом! Но потом, мне, далёкому, объяснили, (а позже я и на собственной шкуре, а точнее спине смог убедиться) что при подъёме в гору и при наличии на спине рюкзака, а поклажа в некоторых случаях с собой может оказаться немаленькая, ибо люди идут в тайгу за многие километры и не на один день, позвоночник испытывает сильные нагрузки и мышцам очень трудно его держать. Тут и до беды недалеко. А вот как раз палочка, вовремя выставленная вперёд, помогает перенести центр тяжести, создать опору и облегчить работу всем. Тем более, когда спускаешься вниз. Там просто можно полететь с горки вниз. А вот упор на палку от этого точно спасает. Подъём и спуск на гору в бухте Аяя мне это доказал. В этот раз на Байкал я поехал с палками.

Закинув рюкзак за спину вместе с полозьями, я, неспешным шагом поплёлся в гору.  На горушке, переведя дыхание, начал спускаться вниз. Палочки творили чудеса!

Открылась небольшая бухта, залитая лучами уходящего солнца. Прямо под берегом мы поставили палатку. Я засверлил лунку для воды. Наверху, на базе дорожных строителей, сходили, набрали сухих обрезков пиломатериала и дальше всё по уже отработанной схеме – костёр, чай, и на этот раз, борщ с тушёнкой. Божественная еда для уставших и слегка замёрзших путников. Запасливый Дима достал из рюкзака сушёные свёклу, морковь и капусту. Лук был нарублен заранее и заморожен. И далее соль и перец – по вкусу. Тушёнку в банках пришлось открывать предварительно и чуть подогреть. Замерзла в рюкзаке. Также нашлись  сало и чеснок, которые для профилактики уже начали поглощаться предварительно, а потом и вприкуску с борщём. Спустилась тихая и звёздная ночь. Из-за Баргузинского хребта медленно выползала луна. Часа в три ночи, обильно выпитый чай, тихо, но настойчиво постучался наружу. Выбравшись из палатки, я, запрокинув голову и затаив дыхание, любовался на звёздное небо над материковой частью. Переведя дух, повернулся, чтобы вернуться в тепло и снова застыл зачарованным. Над палаткой, в которой на стены бросали отблески огня печка и фонарик дежурного истопника, опрокинула на нас свой ковш Большая Медведица. Тут я ничего не смог с собой поделать. Достал фотоаппарат, установил штатив, надел налобный фонарик и стал фотографировать. Вот такая картинка у меня получилась. Переполненный восторгами, я заполз назад в тёплый спальник и умиротворённо уснул.

День четвертый

Выход в Большое море.

Утро началось уже по отработанной схеме. Позавтракав и собравшись, наша команда, постепенно вышла с места ночёвки и потянулась к выходу из залива Хул. Обогнув мыс Шальгунай, мы вышли в пролив Ольхонские ворота. Справа, белея заснеженными склонами, берег материка был усыпан домиками отелей и кемпингов посёлка Сахюрта, или как его называли местные МРС (МэРэеС). Под ногами лёд становился всё чище от снега, всё блестящей. Продуваемый «сармой», снег тут практически не задерживался. Здесь пролегал основной путь, соединяющий Ольхон с материком. Летом здесь ходит паром. Несколько лет назад в 2006 году в этом месте по дну проложили высоковольтный кабель, а до этого постоянного электроснабжения на острове не было. Даль постепенно светлела и отодвигалась, солнце вышло из-за облаков, прибавив яркости картинке. Миновав мыс Умыш-Тамэ и слегка перекусив, мы взяли курс на мыс Уншуй – самую южную точку острова Ольхон, за ним для нас кончалась зона сотовой связи и начинался поход по большому морю. И скалы и глубины там были почти отвесны, и очень велики. Но прибрежные камни зеленью светились через лёд в лучах яркого солнца, глубина была очень обманчива, как и толщина льда, прозрачного как стекло. Снег закончился, и ледяная поверхность превратилась в сплошной каток. Темп и стиль ходьбы пришлось поменять. Здесь палки стали играть основную роль в удержании устойчивого нескользящего положения, наравне с ледоходами. Открывающийся простор ошеломлял и завораживал одновременно. Где-то на самом горизонте сквозь дымку неясно проглядывал восточный берег. Баргузинский хребет. Примерно в километре-двух правее нашего направления движения что-то ярко заблестело. Прицелившись в фотоаппарат, я приблизил телеобъективом непонятный объект. Это оказалось пространство открытой воды позади невысокого вала торосов из ярко-голубого льда. Отчётливо виделись плещущие волны. По мере приближения размер открытого водного пространства становился всё больше. Появился сначала неясный, а потом всё более явный гул. Со стороны материка прямо вдоль полыньи двигалось судно на воздушной подушке. Проскочив в узком месте через воду, оно умчалось вдаль по блестящему льду. Пару раз успел нажать на спуск фотоаппарата. Получилось мелковато, но ничего не поделаешь.

За Уншуем мы набрели на первую на нашем пути стену ледяных торосов. Лед был изумительного голубого цвета. Промоина, а если быть точнее, то большая трещина подобралась ещё ближе к нам. За торосами было чистое пространство льда, а затем через несколько сот метров новый вал торосов и за ним открытая вода с сильными волнами. Дима объяснил, что лёд отрывает ветром и гонит в нашу сторону и, таким образом, громоздит друг на дружку в виде торосов или загоняет вниз, под уже существующий, целыми пластами. При этом раздаётся довольно громкий треск, я бы даже сказал грохот, особенно, когда усиливается ветер.  Лавина торосов у самого берега порой очень сильно преграждала нам путь, и приходилось обходить её, отходя  дальше в море, к открытому водному пространству с двигающимся льдом. Тогда начиналось казаться, что всё двигается прямо на нас с большой скоростью и сейчас задавит, настолько сильным был треск, ветер и наши ощущения. Я специально остановился и пристально смотрел на эту полосу, растянувшуюся по всему горизонту справа налево. Прибавить адреналину и пощекотать себе нервы. Драйву добавляло и то, что отойдя от берега на большие глубины, мы перестали видеть дно, и под ногами была уже почти чёрная синева вся изрезанная трещинами. Лёд под нами дышал и разговаривал. Пару раз радужные разломы в самой толще льдины начинали расходиться прямо у меня из-под ног с неожиданным треском. Сердце обрывалось! Правда, к концу дня на это уже внимания никто не обращал. На волне восторгов и страхов мы набрели на глубокую и уютную бухту, в самой глубине которой было решено остановиться на ночь. Это была наша первая стоянка на Большом море. Чуть позже из самой глубины пришлось выйти под боковой склон, так как из расщелины между скалами дул сильный ветер. Юбку палатки, чтобы не задирало позёмкой, на прежних остановках мы присыпали снегом. Здесь же был сплошной лёд, гладкий как зеркало и совсем без снега. Однако решение уже было изобретено раньше – юбку последовательно полили водой и приморозили, для верности придавив плоскими, как блины, камнями, которых на берегу было в изобилии.

Здесь, на Большом море, было заметно холодней. К тому же прогноз на ближайшие дни обещал понижение температуры и снег. Ветер под вечер усилился. Здесь и дров было найти гораздо труднее – Горыныч с Женей ушли на поиски и долго не появлялись, пришлось где-то на склонах собирать редкий валежник, хлипкую лиственницу, и только в одном месте им попалось толстое суковатое дерево. Наварив себе на ужин макарон с мясом, мы набросали в костёр дров и смотрели на горящий  огонь. После еды сразу стало веселей и Дима пообещал, что дальше с дровами будет полегче. Да, говорю, там нас дальше ждёт поленница колотых! Посмеялись. Издалека доносился равномерный гул трущегося  льда. Ещё один день нашего путешествия подходил к концу.

День пятый.

Ветер и снег.

Утро было точным оправданием прогноза погоды. Солнце выглянуло из-за Баргузина своим багровым глазом и недовольно скрылось в низких облаках.

Позавтракав и собрав свои пожитки, мы двинулись дальше. Пейзаж был однообразен – слева скалы, справа торосы, а за ними чистое зеркальное пространство насколько хватало глаз. За ночь ветер поменял направление. Теперь он дул нам почти в спину, подгоняя. Волокуши с поклажей скользили по льду не вызывая никаких усилий. По снегу их приходилось тянуть, а сейчас веревка на поясе почти не оказывала давления. Лёд, вчера ещё пугавший нас своим натиском, сегодня унесло ветром на ту сторону промоины. Впереди даль начало затягивать словно туманом, но это «далеко» на самом деле было порядка десяти километров. Дима в очередной раз напомнил мне об обманчивости расстояний. Слева показалась очень интересная скала. Я про себя назвал её «сфинкс». Её вершина действительно очень напоминала голову древней скульптуры, стоящей у подножия пирамиды в Каире. Мне пришлось несколько раз останавливаться и примериться в поисках лучшего ракурса для съёмки. Сами посудите.

Сумка с фотоаппаратом была привязана к рюкзаку на волокуше, а аккумуляторы были спрятаны во внутренний карман под курткой, чтобы не разрядиться от мороза раньше времени – заряжать-то на льду его бы было негде! Для кадра каждый раз приходилось доставать камеру, аккумулятор, закрывать сумку, чтобы не насыпалось снега, отвязываться от санок и «танцевать» на льду в поисках ракурса. Неудобно. А ничего не поделать! Кроме того, в первый день ходьбы по Малому морю я просто клал аккумулятор в карман, но уже через некоторое время ходьбы, достав его, заметил, что он сильно намок от испарения моего тела. Пришлось завернуть его в целлофановый пакет. И теперь всё было как в той юмореске про бабушку в трамвае и кондуктора – «открыл сумочку – достал кошелёк»! Пока я возился, все ушли далеко вперёд, и, на этот раз, догонять пришлось мне. Торосы, замерзшие трещины, ледяные поля, глыбы льда – все увеличивались в размерах. Несколько раз нам пришлось в буквальном слове ломиться сквозь торосы, где они почти преградили путь. Часть пути пришлось обходить очень далеко от берега, хотя это было и опасно – могло оторвать большой пласт и унести ветром. И хотя установка с самого начала была: «идти как можно ближе к скалам», но в этих местах это было физически невозможно – льда набило под самый берег. Мы, конечно же, храбрились, шутили, не показывали виду, но лично у меня на душе было тревожно. Посыпался снег. Ветер усилился и стал гнать по льду волны позёмки, а потом и стал играть нашими волокушами, заставляя ехать то рядом с нами, а то и обгоняя. Как бы пробуя нас на зуб, он начал толкать нас в спину и если бы не палочки, которыми можно было упереться, то в некоторые моменты пришлось бы бежать. Похолодало. Пришлось полностью застегнуться, чтобы тепло не выдувало, надеть капюшон. Белая стена тумана или снега приближалась, и ветер возле берега закручивал столбом высокие белые вихри. Такая суровая красота. Пообедали как всегда салом, колбасой, сыром, хлебными палочками. Попили чаю из термосов с конфетами и фруктово-ореховой смесью. До ночёвки в районе мыса Ухан оставалось идти по ветру порядка десяти километров. Это расстояние нам давалось с трудом. Ветер и холод мешали. Хотя чего было удивляться – февраль самый ветряный зимний месяц. Через некоторое время слева началась красивая отвесная скала, а впереди на льду возле берега, за полосой торосов, мы увидели яркое жёлтое пятно большой палатки и группу людей. На берегу показались постройки. То ли баня, то ли небольшое зимовье. Дима направился в их сторону, я, как снимавший и догонявший в нашей цепочке шёл последним и видел, как часть людей вышла нам навстречу и, соединившись с нашим авангардом, начала что-то активно обсуждать. Оказалось, это французская съёмочная группа фильма с рабочим названием «В сибирских лесах». И вот теперь мы попадаем у них в кадр и не можем продолжать движение, чтобы пропустить нас им надо остановить съёмку, а они не могут, так как у них «уходит свет». Интересное кино! – подумал я.

Всем заправлял Арно – высокий француз, хорошо говорящий по-русски. Оказалось, что они с Димой знают друг друга (вот тесен мир), тот давно живёт в России и организует для своих сограждан поездки на Байкал и прочие туристические мероприятия. Они посовещались и нашли удобное решение. Это место называется падь Идиба. Падью в Сибири называют глубокую, часто заросшую лесом горную долину, лощину, зачастую с ручьём. Там наверху по склону была оборудованная столовая в большой палатке с печкой, в которой мы можем переночевать. А утром пораньше, до приезда съёмочной группы, мы должны уйти. Надо снова было лезть вверх по склону со своей поклажей. Зато не надо было ставить и собирать палатку – это сильно экономило нам время. И было заметно, что все мы прилично устали и даже замерзли. Снизу доносились крики: «Тишина на площадке!» Прям как в кино, - подумал я. - Блин! Да это ведь кино и есть! Мозги застыли, наверное, плохо соображают. Как студень…

Столовая в синей большой палатке выглядела просто роскошным дворцом. В полтора человеческих роста, с окнами, тамбуром, толстым полом на кошме, большой печью на высоких ногах, столами, лавочками, табуретами, газовой плитой, умывальником и баком для воды. На улице лежала огромная гора колотых сосновых дров толщиной в мою ногу! Сбылось пророчество! Мы расчистили внутреннее пространство от столов и лавочек, расстелили свои коврики и стали на плите варить ужин. Мне, как всегда, доверили добыть воды. Рядом в кустах был замерзший ручей, плоская белая поверхность – летом это была небольшая заводь размером два на два метра. Тут же было чистое ведро и пешня. По центру была небольшая лунка, от краёв которой, пешнёй кололись крупные куски похожие на молочный сахар и прямо в железном ведре ставились на плоскую крышку печи. А в ней уже гудели и трещали те самые громадные поленья. Мы все разделись. Было тепло. Потом стало жарко. Но и это ещё не всё. Чуть ниже по тропе были оборудованы два туалета. Новенькие, аккуратные, чистенькие, из струганых досок, обитые изнутри утеплителем, чтобы не задувало, уютные и невероятно комфортные. Остальные подробности стыдливо опускаю.

На ужин снова сварили борщ. Божественная еда! Всё как надо – сало, чеснок, тушёнка, колбаса. По случаю промерзания решили выпить по «писят» грамм водочки. А по случаю наличия воды и неограниченного газа в плите – заварить шиповника, благо сделать это за ночь можно было не единожды. Он, шиповник, это не только допускает, но и приветствует! На улице бушевал ветер и сыпал снег, а у нас было тепло, сытно и весело. Поскольку было рано, и все наелись, а спать ещё никто не хотел, то чем заниматься сытому человеку, особенно, когда он ещё и выпил (пусть и немного)? Правильно, петь. И пошёл в ход весь походный и туристический репертуар. Угомонились мы уже с трудом, постепенно.

День шестой

Узуры

Утро выдалось на удивление ясным и солнечным. Морозным. Вещи, оставленные на улице, были все обильно присыпаны снегом, как впрочем, и весь окружающий пейзаж.

С каким удовольствием я умылся тёплой водой и почистил зубы. Приготовили завтрак, кофе и сладости. Не кухня, а шикарный ресторан!

Дима сходил на берег узнать про обстановку и уточнить время нашего выхода и вернулся с неожиданной вестью – пройти дальше мы не сможем. Велосипедисты, ехавшие туда раньше нас вернулись назад, сказав, что у мыса Ижимей от берега оторвало лёд и стоит открытая вода. Надо искать решение. Точнее надо искать машину, которая перевезёт нас дальше по берегу в обход этого места. Вот и всё решение. Связи тут нет, и он решил идти на горку и попробовать «вызвонить» машину из Хужира. Километра четыре вверх. А мы пока можем пойти забраться на вчерашнюю отвесную скалу, что показалась мне красивой на подходе, и поснимать с неё Байкал во всём великолепии восходящего солнца. Сказал и ушёл. А нам осталось  ждать. Делать нечего. Мимо проследовала вереница УАЗиков с киношниками, там внизу на льду закипела кинематографическая жизнь. Взяв сумку с фотоаппаратом и палочки, мы стали карабкаться вверх. Снег на склоне был рыхлый и почти доходил до колена. Кругом были натоптаны заячьи следы. Склон был крутоват, но «красота никогда не давалась легко!» Чем выше мы поднимались, тем сильнее захватывало дух. На другом склоне пади, на голой и круглой каменной вершине гордо реял российский триколор. А у нас открылась ледяная даль без конца и без края. На самом горизонте в дымке растворялся Баргузинский хребет. Справа синел пройденный путь и материк. Слева выступал мыс Ухан. Внизу на льду, возле ярко-желтого кубика палатки копошились люди, похожие на муравьёв с этой высоты.

Ждать пришлось часа три. Дима вернулся, сказав, что пройти пришлось больше шести километров, пока появилась связь, и машина за нами уже вышла. Поскольку пространство, которое нам предстояло пройти, занимало два дня, плюс мы ещё недошли вчера, то в Узурах придётся сделать днёвку, да и отдохнуть надо, а то Марина, похоже, простыла. Она действительно выглядела неважно.

Пришёл УАЗ-пенал, одна из самых популярных машин на Байкале. Набились в неё как селёдки в банку, с пожитками вперемешку, утрамбовались и, я даже не знаю, как назвать точно это движение вверх-вниз-вправо-влево-боком-задом по этому бездорожью, по камням и снегу с песком вперемешку, через палки и ёлки и прочие препятствия… Будем считать поехали! И махнул рукой. И ещё одно неудобство – печка в машине не работала, но это уже мелочи. Не будем придираться! Как говорится "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!" Правда, нигде не говорилось насколько плохо. Постепенно выбрались на хорошую дорогу, ну как на хорошую - перестали подпрыгивать головой до потолка, и двигались более-менее однонаправленно, поступательно. Проезжая через Хужир Диму посетила одна идея, (но это пока сюрприз) и мы остановились ненадолго у магазина. Потом двигались дальше, перескочив, через "хребет" острова, большой ложбиной спустились вниз на берег и вскоре очутились на льду Малого моря. Трясти перестало, и водитель прибавил скорости. Было солнечно, но морозно, от нашего дыхания все окна в машине запотели и замерзли. В проскрябаные дырочки мелькали торосы, лёд, прибрежные скалы, попадались встречные машины. Где мы? Было совсем непонятно, ориентироваться было не по чему. Машина круто повернула в сторону берега и затряслась на полях ломаного льда, потом подъехала к берегу и, натужно взревев, поползла в горку. Снова начались палки-ёлки. Летка-енька какая-то, подумалось мне. Я стал подмерзать. Эта часть пути оказалась чуть короче и помягче. Перевалив хребет острова в обратную сторону, мы оказались в заливе Хага-Яман на метеостанции в деревне Узуры. Тут, при ходьбе по берегу, мы должны были оказаться только завтра к вечеру.

Приехали! Пейзаж служил своеобразной наградой за мучительное путешествие в машине. Лесистые склоны и скалы как из американского вестерна, щедро залитые ярким солнцем. Залив вдавался в бухту, ограниченную слева и справа большими горами. Гора слева называлась Толгой, «голова» по-бурятски, поросшая лесом гора справа была выше раза в два и носила странное название Раба.

Поднимающийся вверх по склону лесистый берег, с прячущейся в лес дорогой, был уставлен довольно симпатичными домиками и деревянными постройками, среди которых то тут то там попадались довольно интересные объекты. Под стеной склада ли, амбара ли, прислонился набок небольшой катерок, устремив свой нос в сторону леса, из-за угла заколоченного дома выглядывал старенький запорожец, линяло-морковного цвета, приоткрыв свой капот в удивлении, недалеко от него стояли бок о бок навороченный джип, диковинной конструкции и, видавший виды, уазик, как два старых приятеля в нашем дворе, закадычные друзья, но из семей с разным достатком. Смотрели на нас как на "городских" и обсуждали, насмешливо переговариваясь между собой. Чуть поодаль, на склоне прикорнул небольшой тракторок посреди пустого пространства, как-то обособленно, ни к селу, ни к городу. На берегу, вмёрзшая в лёд моторка, была зацеплена тонким натянутым тросом к большой лебедке на причале. Будто и сейчас ей не доверяли и держали на привязи. На всякий случай. Дальше, прямо посреди домов стоял высокий ветряк с новеньким и мощным динамо, а домик под ним такой красивый и обстоятельный, весь был окружён панелями солнечных батарей. Видать электричества людям в домике было надо много. "Лаборатория Сибирского института земной коры", сообщил Дима. Во дворе метеостанции (цели нашего приезда сюда) стояла монгольская юрта. Как интересно и непривычно. Будем располагаться. Внутри юрты по окружности стояли 4 кровати, в середине толстая и приземистая печка, воздухогрейного типа, труба от которой уходила в отверстие в навершии юрты (похожем на стеклянный колпак и пропускающим свет) из прозрачного пластика точно по центру крыши. Хозяин нахваливал сей агрегат за экономность и теплоотдачу. Набьёте, говорил, дровами, прикроете заслонку, и она долго горит, часов пять, постепенно, дышать будет нечем. На полу был деревянный настил. Вверху висела энергосберегающая лампочка в патроне с проводом, уходившим по стенке в розетку на полу. Мы распределили кровати девочкам, ну и молодые решили на самую широкую кровать улечься вдвоем. Диме, Горынычу и мне расчистили место на полу вдоль одной северной стороны. Мы раскатали коврики и бросили спальники. Во дворе было большое место с костровищем для приготовления пищи. Решено было сварить горохового супа с копчёностями и испечь блинов – вот он сюрприз! Была масленица, и по сему случаю в магазине было прикуплено муки, молока и яиц. Нашлась и блинная сковородка. Печка в юрте подходила плоской поверхностью верха как нельзя кстати. Но это планировалось уже после бани. Я взял фотоаппарат и в ожидании ужина пошёл обозревать окрестности. Потом позвали на помывку.

Баня. Оды ей были пропеты уже до меня. Мне как бы уже и добавить нечего. Блаженство! Распариться и помыться! Снять усталость! Что мы и сделали, причём незамедлительно. Сначала мальчики, а потом и девочки, чтобы жар стал не такой ядрёный. Торопиться не хотелось, и в юрту из бани я вернулся последним из мужской команды. Дамы уже собрались и двинулись нам на смену. Дима, тем временем, уже развёл тесто и, чинно восседая у печи на табурете, умело орудовал половником и сковородой. Стоял густой блинный дух. Как это было неожиданно! Распаренные, мы сидели в натопленной юрте чуть ли не в исподнем. Не верилось, в то, что там снаружи от нас на многие и многие километры раскинулось огромное ледяное пространство, словно  суровое царство Снежной королевы. Дима ушёл ставить чай и вручил мне половник. Допекать блины. У самой печки было совсем жарко и пришлось раздеться чуть ли не до трусов. Вернулись дамы, Дима занёс котелок с чаем, достали сгущённое молоко и клюквенный джем. Чинно расселись вокруг стола и начался Пиргорой ВинниПуха. Решено было ещё и дёрнуть по сто грамм под вкусный обед и Масленицу. Сказано – сделано! Сделано – съедено!

Марина была совсем пунцовая и слабая. Её уложили на кровать и забросали одеялами и теплыми вещами. Постепенно все разбрелись по спальным местам, лампочка, до этого светившая ярким белым светом, погасла. Видно выключили генератор. Все вяло переговаривались. Не обманул, хозяин, дышать действительно было нечем. Жарко! Меня давно морил сон и, решив не сопротивляться, я кое-как залез в спальник, и, наблюдая слабые отблески тлеющего огня в печке, смежил веки и провалился в темноту.

Вдали забрезжил свет. Белый. Постепенно он становился всё ярче и ярче и вскоре залил всё вокруг, становясь совсем нестерпимым. Прячась от него, я повернулся на живот и уткнулся лицом в пол. Пол тоже был белым. Ярко-белым. Молочным. С продольными полосками оранжевого цвета, как будто кто-то бросил серпантин. И я начал ползти по нему, чтобы спрятаться от этого света, который как будто давил на меня сверху. Пол становился всё холоднее и холоднее, меня начала бить дрожь, руки скручивало судорогой. Я вдруг обнаружил, что лежу на ледяном полу абсолютно голым. Каком полу? Подо мной был лёд!!! Белый и гладкий как хорошо залитый каток. Сил встать у меня не было, и я в испуге закричал! И проснулся. В полной темноте и в сильном холоде. И не сразу понял, где нахожусь и что со мной. Расслабленные ужином и блинами, мы не установили дежурства у печки. Да и зачем? Она же долго горит, и в юрте было просто душно, и, тем не менее, это всё-таки только юрта. А дрова в печке имеют свойства прогорать. Нам троим, на полу, оказалось совсем не жарко. Впрочем, и на кроватях было как-то не особенно тепло. Хорошо ещё, что в печке остались горящие угли. Мы стучали зубами морзянку, лихорадочно шарили в темноте руками в поисках одежды, беспечно разбросанной вчера как попало. Кое-как найдя и включив фонарики, мы поднялись и засунули поленьев. Через несколько минут огонь уже весело прыгал по поленьям и снова пошло тепло. Но теперь уже рисковать мы не стали и договорились, когда и кому подбрасывать дров в нашу «волшебную печку». Как выяснилось потом – ночью поднялся сильный ветер, а вот температура как раз опустилась, до -28°С! Тепло выдуло быстро. Лёжа на полу и кое-как укрывшись в одном спальнике от мороза было не спрятаться.

Третье лирическое отступление. Спальник.

Собираясь в свой первый поход по осеннему Байкалу, я отправился в туристический магазин за рюкзаком и спальником. Подойдя к витрине, я пришёл в замешательство - спальников обнаружилась гора! Больших и маленьких, толстых и красивых, простых и непонятных, всех размеров и расцветок, и цены, разумеется, были тоже разные. Подошедший продавец смотрел на меня снисходительно, как на явного дилетанта и начал грузить меня интимными подробностями спальниковых внутренностей и рабочих органов. Эти вот пуховые - самые дорогие и теплые, эти вот синтепоновые и синтетические (не то чтобы сильно дешевле), поискать, так можно найти и ватные - тяжёлые и неудобные, вот в виде кокона, эти прям мешки, а вот вам просто одеяло с молнией. Сбоку у них были написаны цифры с разными иностранными словами и значениями в градусах - это на какую погоду рассчитаны. Судя по моему глупому выражению на лице - ясности это не добавило! Мне хотелось тёплый, лёгкий (мне же его тащить в рюкзаке!) и подешевле. Мне же его один раз и придётся использовать, ну я на тот момент так думал, а значит деньги надо экономить! Вот небольшой мешочек, за тысячу с небольшим - наверное самое оно? И написано сбоку -2°С! Идём в октябре, будет прохладно, но не до морозов же? (наивно думал я) Оказывается минус 2 это уровень экстремального температурного режима, например вы спите в палатке и ударил заморозок – вот вам и экстрим! Но считается, что организм может это выдерживать не более двух часов. Я вспомнил, что смотрел предварительный прогноз погоды по северу Байкала и там фигурировали цифры до минус 7-8 градусов на пару ночей. Хм... Я не сдавался - одену спортивный костюм, свитер. Справлюсь. И тут он меня совсем огорошил - оказывается, что в спальник надо ложиться в трусах! Иначе он не работает, коварный тип! Да не может быть?!!! Он смотрел на меня снисходительно, почти с пренебрежением, как на офисного дурачка, собрался дяденька в лес – медведей с комарами подкормить. Ну, если вы готовы рисковать и мёрзнуть… Я не был готов и раскошелился. Я так и чувствовал, что меня огорошили, облапошили и обобрали. Лох это судьба! Каково же было моё удивление, когда именно такая комбинация и сработала – я лежал в спальнике в трусах, и мне было тепло. Комфортно. Уютно. Просто замечательно! Но это было осенью, а сейчас-то зима. Девчонки в нашей палатке натягивали на себя свитера и штаны, шерстяные носки и вязаные шапки. Ира с Женей так и вообще залезали вместе в двухместный спальник, напялив на себя какие-то яркие плюшевые комбинезоны, прям как телепузики. Дима объяснял, что всё тепло идёт от живота, а если вы его прячете в кофты и штаны, то и согреться не можете. Надо раздеваться! Напрасно он пытался их убедить. Я торжествовал! Особым фокусом было вылезти из спальника в одних трусах и неспешно начать одеваться возле печки. Правило работало безотказно! Правда в первую ночь в палатке я тоже немного дрейфил и залез в спальник в термобелье, но когда ногам стало жарко, влажно и некомфортно, я разделся и успокоился.

 День седьмой

На пути к Хобою

Утро, как вы уже поняли, выдалось морозным. И снова солнечным. Мы вновь сэкономили время на установке и снятии палатки. Марина проснулась полностью здоровой и отдохнувшей. Волшебство бани, не иначе. Позавтракали, уложили вещи и начали спускаться с берега на лёд. Надо было покидать гостеприимные Узуры и выдвигаться к самой северной точке острова Ольхон – мысу Хобой. Там за ним, уже в Малом море была запланирована стоянка и ночёвка и там была тропа, чтобы подняться наверх, оттуда должен открываться очень красивый вид на оба берега Байкала. Ну что же – посмотрим.

 Вышли из залива Хага-Яман на простор Большого Байкала, обогнули гору Толгой и двинулись по льду Амтархайского залива. С левой стороны от нас стояли почти отвесные скалы, расцвеченные причудливым рисунком составляющих их пород. Местами это напоминало слоёный кекс, серая основная порода была густо замешана с коричневыми, красными, розовыми, почти лиловыми пластами и вкраплениями.  До Хобоя было немногим более десяти километров. И снова торосы начали «отодвигать» нас от берега, преграждая путь нагромождениями льда, чистого, прозрачного, голубого и такого волшебного, переливающегося на ярком солнце всеми цветами радуги. Но такого скользкого и опасного. Пробираясь через него с поклажей надо было быть предельно осторожным. Огромный с виду ломоть льдины, на который ты наступал, мог внезапно легко поехать в сторону по зеркальной поверхности, и от неожиданности можно было потерять равновесие, упасть на такую же глыбу с острыми краями, которая напротив была приморожена ко льду намертво. Пару раз нога заскакивала в своеобразный капкан в расщелинах более мелких кусков, оставивший на голени пару ярких синяков. Но в целом, пробираться через торосы, удавалось без потерь, хоть и медленно, но верно. И снова время работало против нас. Борьба со льдом отнимала силы, мы никак не ожидали, что у Хобоя окажется такая сложная ледовая обстановка. К этому добавилось ещё одно неприятное явление – ветер начал дуть, казалось бы отовсюду. Это и понятно – такое пространство, тут совсем не за что зацепиться. Мыс Хобой находится вблизи самого широкого места Байкала – 79,5 км. Не доходя до мыса чуть более двух километров, мы оказались в бухте залива Шунтэ, прямо у основания мыса Шунтэ-левый, пробираемся через горы торосов и по большому пространству чистого льда подходим к берегу. Дима анонсирует прекрасный вид с мыса Шунтэ, здесь есть тропа наверх и она не такая крутая как у Хобоя. Складываем свои пожитки в кучу, вооружаемся фотоаппаратами и палками и начинаем неспешное восхождение. Тропа, на самом деле, крутовата (какая же будет там, на Хобое?), лесистый склон покрыт довольно рыхлым слоем снега, доходящего мне до колена. Чтобы было полегче, двигаться по нему приходится зигзагом, сначала правым боком вверх по наклонной диагонали, а потом, поворачиваясь левым боком в обратную сторону. И снова палочки выручают как нельзя кстати. Ближе к верху склон становится положе, деревья толще и суковатей, основательней, а снег, прогреваемый днями солнцем и прихватываемый ночным морозцем, превращается в крепкий наст. Держит. Забрались! Можно отдышаться. Глазам предстаёт холмистая долина, припорошенная снегом. Внизу на склоне нам встречались заячьи следы и много следов изюбря, а здесь на равнине было натоптано коровами и местами лежали явные продукты их жизнедеятельности. Чуть пониже в долине возле каких-то небольших построек неспешно прогуливались и они сами, в количестве четырёх голов. Здесь на Ольхоне, в самом Хужире, их попадалось достаточно много, поросшие густой шерстью, довольно крупные, коровы стояли в огородах и просто на улицах, прижавшись боками к заборам или стенам домов на солнечной стороне улицы. Их никто не пас, да они и сами не стремились куда-то сбегать.

Вид с мыса Шунтэ-левый оказался просто фантастическим! Захватило дух! Было впечатление, что мы находимся на голове дракона и между его ушами ли, глазами ли как в прицел было видно полуостров Святой нос на том берегу. По карте до него было 45 километров.

 Скрытый небольшой дымкой, он лежал, опустив в воду свой южный мыс - Нижнее изголовье. Правее был восточный берег – Баргузинский хребет. Картина была почти эпической! Я стоял и смотрел словно заворожённый. Глубина Байкала в этом месте, ровно посередине расстояния от мыса до мыса, достигала более 1600 метров. Слева, стена отвесных скал, заканчивалась Хобоем, и показывала направление на западный берег, на самое начало Байкальского хребта. Все ходили с фотоаппаратами и снимали как заведённые. Оглядываясь на пройденный путь можно было обозреть в лучах солнца и голубой дымке мыс Шунтэ-правый – брата-близнеца точки нашего стояния, но до него было достаточно далеко. Мы должны были мимо него пройти, но не довелось.

Погода была замечательная, морозно, но солнечно, пригревало, но здесь наверху всё хорошо продувалось. Надо было двигаться. И тут меня посетила идея, которую я опрометчиво озвучил: «А не сходить ли нам на Хобой по макушке Ольхона? Чтобы не карабкаться завтра по трудной тропе. Есть тут дорога?» и Дима тут же за неё ухватился: «Конечно!» И скомандовал: «За мной!» По верху были те же почти три километра, но уже не по льду, а по снежным горкам, что было несколько трудней из-за рыхлого снега. Но оно того стоило. Пошли!

И вот он – мыс Хобой. В переводе с бурятского слово «хобой» означает «клык» и, действительно, резко обрывающиеся в воду скалы напоминают клыки. Но это я разглядел уже после, подойдя к нему по льду. А сейчас мы стояли как будто на носу гигантского корабля, устремившегося вперёд через льды Байкала. Почти от самого мыса была видна огромная замерзшая трещина, уходящая змеиным зигзагом через большое море в сторону восточного берега. Её я обозревал с самого начала февраля на спутниковых снимках, которые публикует Сибирский филиал Российского федерального геологического фонда, ежедневно. Для интересующихся: http://www.geol.irk.ru/. Там она была большой и свежей, а вот сейчас была уже полностью замерзшей. На самой «макушке» Хобоя было место, где летом собираются шаманы и проводят свои ритуальные молебствия, камлают в бубен и входят в транс. Мыс является сакральным местом для исповедующих шаманизм, ленточки на деревья на подходе к нему трепещут на ветру – это особое место поклонения духам. Так же как и на мысе Бурхан в Хужире. Ассоциация бурятских шаманов объявила Ольхон «главным святилищем, культовым центром общемонгольского и центрально-азиатского значения, олицетворяющим сакральную прародину бурят», а в 1990 году на Ольхоне прошел первый общеольхонский тайлаган — особое молебствие, в котором принимают участие все шаманы острова, Ольхонского района и города Улан-Удэ. С тех пор тайлаган проводится ежегодно на большом открытом месте перед въездом в п. Хужир.

Слева от нас лежал пролив Малое море, подпёртый с юго-запада Прибайкальским хребтом, севернее начинался Байкальский хребет, своими белыми шапками вершин уводя взгляды за собой в сизую дымку перспективы, прямо по курсу было огромное пространство льда – сколько хватало глаз, оно уходило вправо и там, по восточному берегу, слабо читался Баргузинский хребет. Мы уселись на склон и замерли в безмолвном экстазе. Всё наполнилось немым восторгом. Слов говорить не хотелось, да и что можно было сказать кроме междометий? И вот, что интересно, с растущих по низу мыса лиственниц, поднялась стая воронов и, сделав над нами круг, опустилась с противоположной стороны мыса. По всему маршруту нашего движения мне не попалось ни одной птицы, нигде, ну если не считать голубей в Хужире, совсем немногочисленных. А здесь было видно, что вороны жили постоянно. Они чувствовали себя здесь полноправными хозяевами, поднялись и пролетев совсем близко над нами сделали ещё круг. Несмотря на холод и ветер солнышко пригревало. Сторона острова, обращённая на запад была, как бы срезана под углом, представляя из себя некое подобие амфитеатра. Восточная же сторона, наоборот была высокой и отвесной. Байкал давал нам своеобразное представление, не поворачивается язык назвать это шоу, скорее некое подобие любования луной или цветением сакуры, существующее у японцев.

Чужих меж нами нет!
 Мы все друг другу братья
Под вишнями в цвету.
 Басё.

Время словно остановилось. Мы сидели в каком-то оцепенении. Никуда не хотелось идти. Ничего не хотелось делать. Казалось, что и мыслей в голове не осталось. Вся прошлая жизнь была мелочью и суетой в сравнении с этой вечностью. Только солнце совершало свой неутомимый бег по небосклону. Пауза затянулась. Нехотя мы поднялись и двинулись в обратный путь. Норму по километражу мы сегодня выполнили. Спускаясь вниз по крутому склону, Дима поставил нам задачу собрать нападавших сучьев и поваленных стволов для печки, благо их было вокруг предостаточно. Более того, внизу, на самом берегу, под довольно отвесным склоном, в куче береговых камней, были рассыпаны толсто наколотые сосновые (ну или лиственные) поленья, размером аккурат для нашей небольшой печки. Какой милый подарок от неизвестных туристов. Забегая вперёд, скажу, что на последних стоянках, Дима аккуратно складывал все остатки дров в кучки. Ему предстояло провести ещё две группы в марте месяце, удлинённым маршрутом из Хужира и на самый север Байкала. От Хобоя они должны были перейти на западный берег и по нему добраться вверх до мыса Котельниковский, где будут купаться в горячих ключах на турбазе. Мы уже были там в том осеннем походе, и мне там очень понравилось. Сказочное место! Я изначально планировал пойти с ним в этот поход, но группа была уже сформирована, и это было больше и по времени и на 70 километров по расстоянию. А жаль…

Так вот, то, что дрова зимой - основа жизни, это, думаю, ясно без слов. И снова всё по привычному кругу: палатка, костёр, ужин, чай, спать. Но вот поспать нормально в эту ночь и не получилось. С вечера, наевшись и напившись, мы улеглись по своим спальникам и слушали, как ветер с силой треплет нашу палатку. Было такое ощущение, что он налетает со всех сторон одновременно, хотя мы стояли в укромной бухте, под высокими скалами. Часам к трём ночи стало ощутимо холодно. Я проснулся от порывов ветра внутри палатки и метания огней от налобных фонариков по стенам палатки. Спросонья не сразу понял происходящее. Оказалось, что печка отказалась гореть и греть. Совсем. Ночная смена дежурных состояла практически из девушек, городских жительниц, и навыка топки у них, разумеется, не было. Они то экономили дрова, то наоборот, забивали печку под завязку. Но делали это со всей ответственностью и старательностью добрых хозяек. Тут, почуяв неладное, проснулся Дима. Быстро вникнув в ситуацию, (он вообще всегда был готов действовать! Когда он высыпался и отдыхал в нашем длинном и долгом пути, для меня до сих пор загадка. Сам он говорил, что ему хватает трёх часов. Я, кстати, тут, на воздухе тоже отлично и быстро высыпался, но столько энергии?!) так вот, разобравшись в проблеме, он настежь распахнул вход в палатку, снял с печки железную трубу и выбросил на лед. Затем выбрался следом, раскрутил на ней хомуты и вывернул её наизнанку! Она была практически полностью забита сажей!!! Очистив и снова свернув её, он вычистил топку, водрузил трубу на место, положил сухих щепочек и зажёг огонь. Через пять минут, он радостно и весело загудел! Тепло вернуло жизнь и уют в наш тесный и беспокойный мирок. И тут Дима поведал нам, что это не вина дежурных. Оказывается, тут на Хобое всегда так с дровами. Они отказываются гореть, чадят, коптят, дымят, забивают печь и трубу, и это при том, что ветер снаружи завывает голодным волком. То ли духи злые, то ли тёмные силы, то ли та грязь, что портит карму, которую чистят шаманы людям, облетает и покрывает окружающие склоны, или чакры, открываясь, сбрасывают вокруг свой негатив, а лес его впитывает. Мистика! Ответов нет. Зато нас ждал просто шикарный рассвет!

День восьмой

Хобой

Итак, утро началось с восходом, абсолютно пинкфлойдовского размаха и психоделической красочности. Если в первую стоянку на Большом море, я откровенно проспал, да и льды были достаточно далеко, то здесь я уже был в полной боевой готовности, и, схватив сумку с фотоаппаратом, помчался навстречу с солнцем. Небо было чистым и свежим, воздух морозным, прозрачным, таким пьянящим! Лёд играл бриллиантовыми огнями в солнечных лучах. Настоящее упоение красотой. Девчонки вышли из палатки и стоя рядом с нами просто зачарованные любовались восходом, пока мы лихорадочно щёлкали затворами фотоаппаратов, меняя ракурсы. Насладившись этим сложным процессом творчества и созерцания, мы потихоньку стали возвращаться в себя и к стоянке.

Задымился костёр, закипела вода, заварился кофе и завертелись каждодневные утренние заботы.  Сегодня нам предстояло обойти сам мыс Хобой, вернуться в Малое море и начать движение в сторону Хужира, замыкая своеобразное воображаемое кольцо нашего маршрута вокруг острова. Вчера вечером, перед самым закатом, у подножия мыса Шунтэ-левый, за нагромождениями льда, как раз по курсу следования нашего завтрашнего похода, появилась группа наездников на квадроциклах. Они светили фарами, ревели моторами, визжали колёсами, нарезая круги в лихом дрифте. Мы ждали, когда они подъедут к нашей стоянке чтобы пообщаться и узнать про торный путь, но напрасно – они скрылись за мысом, уехав туда откуда возникли. И вот сегодня утром, мы с Горынычем подойдя к торосам, увидели причину – лёд стоял сплошной стеной на многие сотни метров. Проехать им было негде. Только если уезжать далеко в Большое море, но там, с большой долей вероятности, трещина, которую мы видели с Хобоя, недостаточно замерзла и они решили не рисковать. А вот нам деваться было некуда и пришлось преодолевать самое большое пространство ломаного льда на всём нашем маршруте, лелея надежду, что это последнее такое испытание, поскольку в Малом море торосов нет. Радовало то, что масса продуктов к этому времени, изрядно уменьшилась, пузо спало, мышцы окрепли, да и опыта в борьбе со льдом прибавилось. Правда, прибавилось одно неприятное обстоятельство – ботинки. При ночёвке в палатке-столовой в Пади Идиба, я легкомысленно оставил их на ночь сушиться возле той огромной печи, да ещё не сняв ледоходы. К утру жар сделал своё чёрное дело -  у них стянуло носы. Теперь, при ходьбе, пальцам ног становилось сначала тесно, а потом и больно, особенно во второй половине дня, когда ноги начинали отекать. Из-за этого темп ходьбы сильно упал и я начал отставать. Делать нечего, других ботинок у меня с собой не было. Будем двигаться так. А чтобы сильно не отставать надо выходить как раньше первым и выходить пораньше, что мы с Горынычем и сделали. Санки на короткий поводок, палочки в руки и полный вперёд – рубиться через льды! До Хобоя осталось рукой подать. Солнце поднялось, и светило и грело и радовало. И вот он – мыс! Приближаемся, замедляя шаг и дыхание. Задираем головы в восхищении. Красота в обе стороны. Снова открывается вся гладь озера,  и выступают из заиндевелой дали восточный и западный берега озера. Простор захватывает дух. Огибаем, делаем передышку и наблюдаем!

Почти у мыса расположились дайверы из иркутского дайвинг-центра. Два вагончика на полозьях с печками и УАЗиками в качестве тягловой силы и пара крутых внедорожников белого и малинового цветов. Из печных труб ветер закручивает струи дыма в поросячий хвост. В толще метрового без малого льда была выпилена квадратная полынья два на два метра, вкруг которой ходили довольно колоритные участники данного процесса. Из блоков прозрачного льда рядом была выложена стеночка, прислонены лопаты с дырами, для удаления льда с поверхности воды, большая катушка с верёвкой, пешня и транспарант с эмблемой клуба. У вагончика в затишке, греясь на солнышке, сидела на стуле довольно эффектная девушка, в пуховой куртке с капюшоном в меховой опушке, из которого торчал один нос в больших радужных солнцезащитных очках, с сигаретою в левой руке и кружкой кофе в правой. Этакая релаксирующая эскимосочка. И тут между ней и одним из мужчин возле полыньи, которого она назвала Петровичем, происходит следующий диалог:
- Вот не хотела бы я сейчас на морозе идти по льду Байкала пешком, да ещё и с поклажей. Что за удовольствие? Не понимаю…
Петрович пристально посмотрел на неё и, помедлив, изрёк
- А они смотрят на тебя и думают, что за нужда нырять на морозе в ледяную воду с голой задницей, хоть и в такой солнечный день!
И оба рассмеялись в голос.

Чуть поодаль, группа из 5 молодых парней, с такими же санками как и у нас, взяла курс на западный берег и довольно стремительно удалялась широкими размашистыми шагами, как бы вальсируя на льду. Присмотревшись, я увидел, что они передвигаются на коньках. Во мне проснулся репортажный фотограф. Сбросив амуницию и расчехлив фотоаппарат, я стал протоколировать происходящее. Из вагончика появилась пара аквалангистов. Шлёпая по льду ластами они, с помощью команды, подошли к полынье, обвязались верёвкой и, усевшись на край льда, опустили ноги в воду (Бррррррр!) и поочерёдно погрузились под лед, пуская фонтаны пузырей. Шокирующее и в то же время завораживающее зрелище! Торжество силы человеческого духа. Петрович, тем временем, объяснил нам, непосвящённым, что лёд набивается внизу в несколько слоёв и образует довольно красивые нагромождения, толщиной в несколько метров, а поскольку он прозрачен и чист, как и вода в которой он плавает, то снизу вся эта фантасмагория, пронизанная солнечным светом, выглядит как пещеры Али-Бабы или сказочные чертоги Снежной королевы. Мда, подумал я себе, наверное действительно красота неописуемая, но я бы не нырнул. Верёвка струилась под лед змеёю и струи пузырей подо льдом били гейзером. Мужики озабоченно кружили вокруг полыньи глядя на это. Что-то явно не заладилось и ныряльщиков стали тянуть наверх. Вскоре их головы показались над водою, бурля пузырями и свистя воздухом из баллонов. Вот тебе и красота. В небе над нами закружил небольшой серебристо-красный вертолёт. Сделав круг над Хобоем, он стремительно помчался в сторону материка. Парад-алле, да и только!

Подтянулся Дима, и мы решили продолжать свой путь дальше. Чуть дальше у подножья скалы мыса, которая (согласно легенды), при определённой доле фантазии, изображала женщину в национальном костюме, образовалось ещё несколько машин, из которых на лёд высыпала ватага ребятишек младшего школьного возраста с парой взрослых и стала кружиться по льду, поочерёдно рассматривая все достопримечательности, включая нас. Экскурсионная тропа сюда как видно не зарастала и при всем нашем режиме движения, транспорт поочерёдно двигался то нам навстречу, то обгоняя, уходил по ледяной дороге в сторону Хужира. Практически все машины сигналили нам, а пассажиры махали руками, приветствуя. Впереди нас ждал мыс Саган-Хушун, или как его ещё называют «Три брата» из-за трёх скал, которые его образуют. Возле него концентрация туристических групп слегка уменьшилась, но ещё оставалась высокой. Три высоких отвесных скалы стояли рядом, утёсом. Довольно внушительно и торжественно, словно стражи острова. Дима сказал, что где-то по правому краю есть тропа, по которой можно подняться наверх, и пока мы обедали, Женя не преминул воспользоваться этой возможностью. Перекусив, мы двинулись дальше к месту нашей стоянки в бухте Саса, прямо по накатанной дороге, блестящей как зеркало в лучах солнышка, светящего нам снова навстречу. Вдалеке на пути нашего следования, показался странный объект, какой-то кокон или бутон или ларец или… непонятное что-то прямо на дороге. Машины, сбрасывали скорость и объезжали его по сторонам. Поравнявшись, мы увидели, что это небольшая палаточка, установленная на льду трассы, а перед ней сидел на коврике, и смотрел на заходящее солнце, бывалого вида турист. Рядом шумел примус, на огне которого парил котелок с колотым льдом. Наши люди так не делают, явно иностранец – догадался я. И действительно турист оказался из Швейцарии. Занесло тебя, милый. Как мог, попытался ему объяснить, что он довольно сильно рискует жизнью, обосновавшись прямо на трассе! Конечно не автобан Цюрих – Базель, но ночью его просто могут намотать на мосты какого-нибудь внедорожника вместе со спальником и палаткой. И примусом. Мало ли кто и зачем поедет ночью туда или обратно. Опасно. Озабоченно глядя по всем сторонам ледяного пространства, он был явно не уверен в моих словах, но спустя какое-то время, я оглянулся и увидел, что он счёл более благоразумным сместиться от дороги в сторону. Помахал ему рукой на прощание, он махнул в ответ. Нам надо было свернуть в сторону берега, и начинать искать место ночлега, но вот эти километра полтора предстояло пройти по полю мелкого набитого льда, не торосы, но довольно неудобно для санок. В самом начале морозов поверхность Малого моря сковало первым льдом, толщиной 3-4 сантиметра, а потом наступила оттепель и ветер погнал волны и сбил весь лёд в прибрежное пространство, уплотнив его пластинами вплотную друг к другу, стоя, плотными рядами, как селёдку. И ночью всё это прибрежное пространство шириной в пару километров, снова схватило морозом, но теперь уже до весны. Кое-где пластинки торчали довольно высокими прозрачными «ладошками», ударяя по ним палочками, можно было извлекать довольно мелодичные звуки разных тонов, в зависимости от толщины льдины. Вот под этот аккомпанемент и пришлось пробираться к берегу в заливе Саса, чтобы встать на ночлег. Солнце опускалось в синеватый туман или низкую облачность, пеленой заволокшую весь горизонт, красным багровым шаром, похожее на новогоднюю игрушку. Ветра не было. Всё дышало спокойствием и размеренностью. Берег в этом месте был довольно пологий, лесистый, песчаный. С холма, из древесной чащи, спускалась на лёд накатанная дорога и вилась небольшой змейкой в сторону Хужира. Удачно! Вот по ней мы завтра и будем выходить из ледяного «плена». Как специально из лесу выехал УАЗ и двинул по ней, чуть подпрыгивая на мелких ухабах. Проводив глазами его красные огни, мы стали ставить палатку. Хотелось горячего чаю и поесть. Переодевшись, и, самое главное, сняв свои многострадальные ботинки, пошёл собирать дрова и помогать Диме с костром. Ещё один день на байкальском льду подходил к концу.

День девятый.

Возвращение в Хужир.

Утро неожиданностей не принесло. Жизнь текла размеренно и неспешно. Наш мир существовал отдельно от остального. Уже даже и мыслей в голове не было, что где-то там есть цивилизация. Хотя, я, конечно же, лукавил. В Малом море вновь появилась сотовая связь, пусть слабая и неустойчивая, но мы снова выложили в социальные сети пару фотографий о нашем путешествии. Дима, задумчиво мешая утреннюю кашу, озвучил интересную идею – поднапрячься сегодня, и, пройдя последние 25 километров, вернуться к вечеру в Хужир. На день раньше. Пусть и поздно, но палатку же ставить не надо и дрова не собирать, и чай вскипит в чайнике электрическом. Идея была соблазнительная, заманчивая, но, лично для меня сомнительная – 15-18 км  ежедневной нормы давались с трудом. С другой стороны разбивать их на два дня по 10 и 15 тоже было нерационально. Ладно – пойдём, а там будет видно. Дорога покажет. Обычно к обеду мы старались пройти побольше, а там уже «добивали» оставшееся. Солнце ярко осветило западную сторону, поднявшись из-за Ольхона – тёмные горы стояли близко-близко, нахлобучив свои островерхие снеговые шапки, рукой подать. Но мы-то с вами помним, как была обманчива эта кажущаяся близость. Собрав пожитки в рюкзак, я потянул салазки по накатанной автомобилями ледяной колее, стремясь скорее выскочить из-под береговой тени на прогреваемое солнышком пространство и дальше на дорогу в Хужир. Обогнув мыс Саса, мы зашли в длинный и неглубокий залив Нюрганская губа, держа курс на выдающийся в пролив, мыс Будун. По карте, он лежал как раз на середине нашего сегодняшнего отрезка пути. По пологому берегу уже были видны редкие строения, разбросанные тут и там, вилась небольшая дорога, лес то подступал к обрывистым склонам совсем вплотную, то отбегал вдаль, обнажая пологие участки берега. Снова оживилось автомобильное движение в обоих направлениях. Жизнь продолжалась. Навстречу попалась группа туристов на коньках и с такими же волокушами как у нас. Дима остановился обменяться с ними мнениями. Москвичи. Тоже хотели обойти Ольхон, только в этом направлении. Подробно расспросили у нас про дорогу. Обогнув Будун, мы решили перекусить. Настрогали колбасы, сала, сыра, открыли термосы, налили чайку, достали конфет. Уселись верхом на поклажу, жуя и переводя дух. В бинокль уже можно было разглядеть Бурхан и Шаманку, антенны сотовой связи,  но на пути ещё лежали острова Едор и Харанцы, а это примерно половина пути из оставшегося. Видит око…

Немного насытившись, стали выдвигаться дальше. Дима активно с кем-то говорил по телефону, а я, чтобы не увеличивать отставание, взялся за палочки и потянув поклажу за собой, привычно занял место в строю. Будем пробираться вперед, по мере сил. Ноги начинали побаливать, и шаг стал не такой быстрый, но сдаваться нам не пристало. Лёд в проливе был укрыт снежным покровом. Горыныч где-то потерял свои ледоходы и неспешно двигался по снегу, чтобы не скользить. Я тоже почувствовал, что ноги стали слегка проскальзывать и держаться на льду не столь уверенно. На привале я развернул ботинок подошвой кверху – металлические торцы шипов сильно сточились и приняли закруглённую форму. Вот тебе и металл! А постепенно стачивается об лёд. Нет ничего вечного, лишний раз убеждаешься в этом, особенно глядя на скалы берегов изрезанные временем. Спустя какое-то время, Дима нагнал нас и сообщил, что вызвонил из Хужира машину, которая заберёт наши вещи, чтобы дойти налегке и, если останется место, может забрать пару человек и отвезти в отель. Мы придём на день раньше, но с местами он уже договорился. Эта идея прибавила оптимизма, и мы зашагали веселей. Примерно через час к нам примчался УАЗ-пенал, и, дав вокруг нас на льду шикарный разворот с пробуксовкой, остановился. Это за нами. Упрашивать нас грузить вещи не пришлось. Пожитков наших набилось более чем достаточно – пришлось трамбовать, но, тем не менее, хватило места троим «болезным» - Ире, Горынычу и мне. Остальным предстояло преодолеть оставшиеся километры уже налегке. Водитель Алексей был лихой наездник и домчал нас до мини-отеля за считанные минуты, а я молча думал о том, как бы нам дались пешком эти последние километры пути. Выгрузив все вещи у крыльца нашего деревянного дворца, мы пошли по своим номерам. В комнате из зеркала на меня взглянул бородатый и усталый дядька с обветренным на солнце лицом и покрасневшими глазами. Хотелось раздеться, помыться и поесть чего-нибудь не очень походного, с хлебом. Не самое заветное желание, но такое осуществимое и простое. Спустя два часа шумно пришли наши остальные путники и стали разбирать свои вещи и неспешно разбредаться по номерам. Как-то не очень верилось, что наше путешествие подошло к завершению, мысли всё ещё были там, на просторах озера, а перед глазами плыл лёд, трещины и снежные наносы, горы, берега поросшие елками, прибрежные скалы и голубые торосы. Нас ждал настоящий ужин, а вот с баней придётся потерпеть до завтра – народу в отеле было под завязку и на нас никто ничего не запланировал, впрочем, на этаже был душ, который не мог сравниться  душевностью с баней, но свою гигиеническую функцию выполнил просто на отлично. Довершением вечерних простых и прекрасных радостей послужил глубокий сон в кровати, которому даже димин богатырский храп не был помехой. Нас было трое в двухместном номере – Дима, Горыныч и я. Двухметроворослый Дима не помещался в стандартные гостиничные кровати. Он с радостью раскатал на полу наши туристические коврики, спальник и громадным младенцем, почти моментально провалился в безмятежные объятья Морфея. Любовь их была взаимной.

День десятый

Прощание с Ольхоном.

Утром, позавтракав, мы решили организовать себе прощальную экскурсию по Хужиру. Перед этим, во дворе мини-отеля мы наблюдали, как для приехавших на днях французских туристов, среди которых было очень много детей младшего школьного возраста, проводят бурятский обряд, на котором духам приносились дары в виде хлеба, мяса и воды, пелись песни и танцевались танцы. Нам самим это было в диковинку, а что говорить о европейцах? Они смотрели на всё это широко открытыми глазами. Интересно, как переводчице удалось подобрать слова для точной передачи всего происходящего? Оставив французов наблюдать, мы двинулись по своему маршруту. Начали мы традиционно с мыса Бурхан, где наснимали Шаманку, берег, эффектные сосны, берега и скалы и прочие прелести во всех всевозможных ракурсах, а также себя на их фоне. Потом спустились на внутренний двор Маломорского рыбзавода, где у причала, застывшие, вмерзли во льды разного вида и размера корабли и лодки рыбацкой флотилии, и сам причал в причудливых наплесках и сосульках, образующих загадочные формы и образования.

Прошлись по улицам Хужира, купили в магазинах немного сувениров на память об этом интересном месте. А надобно сказать, что посёлок выглядел довольно безлюдным и это при наличии большого количества магазинов, кафе, гостиниц и различных заведений туристической направленности. Со всех сторон по нам, как из всех орудий, била реклама – вывесками торговых брендов известных напитков и вкусных обедов, парикмахерскими услугами и массажными процедурами, предложениями экскурсий и водных путешествий, прокатом лодок и катеров, сказочной рыбалкой и много чего ещё. Но практически везде висели замки и решётки, за исключением магазинов и аптек. Туристический сезон ещё не начинался, и, к обеду, нагулявшись, надышавшись этим чистейшим воздухом, получив ещё одну обильную порцию зимнего байкальского солнца, мы, утомлённые и с нагулянным аппетитом, прикупив немного копчёного и свежего омуля и пива, вернулись в свой мини-отель. Надо было полностью переодеться и упаковать ставшие уже ненужными туристические вещи и снаряжение, подготовить рюкзаки и сумки к отъезду, чем мы и занялись после обеда. Точнее даже не после, а в процессе, потому, что появилась идея посидеть на улице на солнышке, а заодно и приготовить омуля на углях. В большой беседке стоял стол и мангал, лежали дрова и дважды предлагать никому не понадобилось. Омуль получился превосходным!

Вечер приблизился совершенно незаметно, стемнело. На 23 часа была назначена баня, но у меня осталось ещё одно незавершённое дело - я хотел пойти на лёд и снять звёздное небо и Шаманку на его фоне с озера. Почему я не сделал этого в первые ночи в Хужире? Непонятно! Вот ещё один пинок себе под зад на тему того, что надо ценить время и не откладывать всё на последний момент, всю жизнь я от этого страдаю и борюсь со своей ленью. Итак, вооружившись штативом, фотоаппаратом и принадлежностями, выдвигаюсь на исходную. Одеваю налобный фонарик и выхожу в темноту за оградой мини-отеля. Потом, утром, я сообразил, что свернул чуть-чуть не туда, но в тот момент по ночи путь к скале мне показался чуть ли не бесконечным. Прибрежные сосны, высокие склоны, торосы льда, мягкий песок пополам со снегом, в котором вязли ноги, мечущийся луч фонарика, за границами которого наступала кромешная тьма, сзади в спину светили редкие прожектора посёлка, как бы взывая: "Куда ты? Безумный!" Но вот, наконец, сосны расступаются, и я оказываюсь на прибрежном льду. Впереди, гораздо дальше, чем я ожидал, чернеет скала, прямо над ней висит фонарь Луны, и в её ослепительном свете, силуэт Шаманки, кажется ещё чернее и зловещей. В голову начинают лезть все эти легенды и предания, мистическая ерунда и шаманские сказки. Шаги по льду звучат в ночи особенно гулко, почти так же как удары сердца. Лёд устраивает настоящую канонаду - дальние глухие разрывы ухают в ночи особенно громко, перемешиваясь  с треском почти под ногами. Словно десяток шаманов в темноте пляшут вокруг меня в танце, камлая в бубны. Высматривая дорогу, я свечу под ноги и по сторонам фонариком. По мере приближения к скале снеговое пространство изрисовано цепочками следов. Вот скала начинает нависать надо мною, закрывая собой Луну и половину звездного неба. Моя задача теперь - оставить ночное светило у себя за спиной, чтобы она ярким светом  не портила мне кадр. Обхожу Шаманку и попадаю в Хужирский залив, слева приветливо и ярко вспыхнули огни посёлка, бросив на блестящий лёд яркие световые дорожки. Ну вот, уже немного веселее! Но они мне в кадре тоже не нужны. Прохожу ещё сотню метров и круто разворачиваюсь. С этой точки в лучах лунного света скала смотрится совсем иначе. Ярко, рельефно и не так мрачно. Примериваюсь, находя в небе ковшик Большой Медведицы, потом определяю Полярную и прикидываю место, где лучше установить штатив, чтобы выстроить кадр. Закрепляю фотоаппарат, начинаю делать пробные снимки. Найдя отличный ракурс, присоединяю таймер,  выставляю требуемую экспозицию, длительность интервала и количество кадров и "Начали!" Теперь камера сделает всё сама, а мне осталось ждать. До бани у меня остаётся часа полтора, маловато для эффектного снимка, но помыться тоже хочется. Идти распаренным после бани снова на лёд уже не хочется, да и поздно. Поздно? - резонирую я сам себе, - так ведь ты же хотел ночной кадр со звёздами и Шаманкой? А когда его ещё снимать? В обед? Стой вот теперь! Жди! Но и это оказывается не так просто – выстоять на льду полтора часа морозной ночью. Забегая вперёд скажу, что мороз в ту ночь усилился до -25°С, и хотя я был достаточно тепло одет, но через 10 минут стал подмерзать. Отойдя от штатива на достаточное расстояние, чтобы не чувствовалось вибрации на льду и начал… танцевать, не танцевать, маршировать, не маршировать, греться, одним словом. Никогда ещё полтора часа не длились  так долго. Время стало резиновым и тянулось как тугой эспандер – с трудом! Я старался не смотреть на часы, чтобы обмануть его (довольно известный приём), но делал это каждые две минуты. А вдруг ещё и ничего потом не получится? Досадно, конечно и хотя я вроде и опытный уже фотограф, но от неожиданностей никто не застрахован. И тут, словно подтверждая мои опасения, они и подкрались, эти неожиданности. Подъехали прямо по льду со стороны причала рыбзавода, неожиданно, и лихо навертев кругов на гладком льду, остановились и осветили меня фарами, испортив мне кадр засветкой. Белая иномарка. Не знаю, что им подумалось глядя на какого-то странного типа у подножья Шаманки в звёздную ночь. Неожиданно они дали газу, завизжав шинами по льду, и резко, с пробуксовкой развернувшись, умчались туда, откуда так неожиданно появились. Горыныч прислал смску о том, что баня уже готова. Мне оставалось ещё 15 минут доснимать запрограммированную последовательность. Думалось они никогда не закончатся! Обратный путь я проделал почти бегом, не совершая прежних ошибок и найдя правильную дорогу домой. Баня мне показалась практически раем, не то, чтобы я сильно замерз, но я всегда любил париться, а тут ещё и помыться и погреться и пива выпить с копчёным омулем. И спать!

А, ну и чтобы сразу снять все возможные вопросы:

День последний как день первый

Отъезд

Утром, мы позавтракали и начали готовиться к отъезду. Проверили, чтобы ничего не забыть и не оставить, собрали все рюкзаки и сумки и вынесли всё к воротам отеля, сложив довольно объёмную кучу вещей. Нам пришлось подождать пока большая толпа французов погрузится в несколько УАЗиков. Шумно галдящие дети, в цветастых лыжных костюмах, с яркими рюкзаками, фотоаппаратами, смартфонами и планшетами, живо обменивались впечатлениями. Наш водитель и руководитель – Валера Обогоев, смотрел на всё это сохраняя довольно озабоченный вид. Объяснил своё недоумение – оказывается, французы собрались на машинах на ту сторону Байкала, пересечь Баргузинский хребет и доехать до Улан-Удэ, откуда у них самолёт в Москву. Довольно рискованное мероприятие, тем более с детьми. Путь, вроде и небольшой, но по льду озера это было рискованно. Только приехав домой, я узнал, что в эти дни где-то на пути нашего следования, погиб, провалившись на машине под лёд, сын Януковича. Озабоченность Валеры стала понятней, но всё обошлось.

Настала наша очередь – мы погрузились и расселись по местам. Бросили прощальный взгляд на гостеприимный приют для туристов и неспешно поехали по хужирским улицам. По дороге Валера завез нас на рыбзавод, где прямо в цеху добродушная работница продала нам свежего копчёного омуля. Как же приехать домой без гостинцев? Только предупредили, что он очень запашист и его надо получше упаковать. Дух в цеху стоял действительно очень аппетитный, тут же нашлось и обёрточной бумаги, в которой он хорошо хранится, и картонная тара. Видно было, что Валеру тут хорошо знают и уважают. И цена была совсем не та, что в Иркутске. Приятно! Добавив себе багажа, мы снова расселись по местам и начали спускаться на лёд. «Ну вот, - сказал Валера, - теперь вас как опытных туристов можно и домчать по льду!» Перед Ольхонскими воротами у острова Хубын, мы остановились сделать прощальное фото на память.

Ну а дальше всё уже привычно и в обратной последовательности – Еланцы, перевал, в Баяндае выехали на трассу в Иркутск, по дороге перекусили в кафе и вот он – вокзал. Сначала проводили Иру с Женей, их поезд на Восток отходил раньше нашего, ну а потом и наш подошёл, на Запад. Просто песня!

Всего пару дней назад, я, устало вышагивая по льду, мучился желанием поскорее уже завершить поход, который, казалось, стал слишком тяжёлым, и вот, спокойно лежа в тепле, на чистых простынях, раздетым до футболки, в поезде на верхней полке, я вдруг поймал себя на мысли, что скучаю по байкальским ледяным просторам. Какое же всё-таки странное ты, в сущности, создание – человек. То тебе жарко, то холодно, то голодно, то слишком сытно, то ты устал, а то измучался бездельем, то тебе шумно в толпе, а вот вдруг стало невыносимо одиноко.

Небольшое послесловие

Тут мне хотелось бы сказать несколько слов благодарности тем людям, что приняли деятельное участие в моей судьбе. В первую очередь своему другу Диме Сенотрусову, бывалому туристу, доброму человеку, верному товарищу – организатору и вдохновителю всех наших побед. Именно он уговорил и убедил меня сначала на осенний поход по Байкалу, а потом и на это сказочное зимнее путешествие. Протянувшему мне руку в сложный жизненный период, нашедшему для меня спальник, штаны, ледоходы и огромное количество тепла души и личного участия. Если вам интересно, то сходите к нему в гости: www.snowteam.ruи он с удовольствием примет вас в свою команду, и обещаю вам – вы не пожалеете!

Отдельная благодарность Анне Крейф за тёплый вязаный нагрудник, согревавший мне горло в пути, и за прекрасные бамбуковые лыжные палки, которые помогали мне преодолевать все сложности пути, безвозмездно отданные со словами, что назад их можно не привозить, дабы не обременяться лишним грузом, и, которые с большим удовольствием были приняты в дар Ириной и Женей, и с накопленной ольхонской аурой и байкальским теплом, увезены в далёкий Благовещенск.

Ну и большое спасибо продавцу из магазина «Мир охоты» подсказавшему мне правильный подбор спальника. Без него я бы мерз как собака!